Как стать поэтом?

Как стать поэтом?

 

Программа «Теплород». О том, как стать поэтом?

В гостях: Всеволод Емелин.

Ведущий: Виктор Пузо.

 

Всеволод Емелин: Я рассчитывал, что мы будем пить одинаково, а вы пьете меньше, я могу нажраться просто, а не надо. Сам понимаю, что не надо.

Виктор Пузо: Я, коллега, все-таки на работе.

Виктор Пузо: Здравствуйте дорогие друзья, в эфире он-лайн телеканал «День-ТВ» и это программа «Теплород». Я, Виктор Пузо, и наш сегодняшний гость, человек повышенной мощности, поэт Всеволод Емелин. Говорить будем о культуре, о культурке, о поэзии, в общем-то проект у нас такой немножечко околокультурный. Мы задумали общаться с разными художниками и прочей сволочью о том, что происходит вокруг нас именно в той области, про которую многие слышали, но в которой никто естественно ни черта не понимает.

Всеволод Емелин: Вот что значит, что никто ни черта не понимает?

Виктор Пузо: Вот уж да, вот как художник художнику могу со всей ответственностью сказать.

Всеволод Емелин: И понимать не хочет!

Виктор Пузо: Да, это такая «Terra Incognita», про которую все что-то слышали там, поэты. Что? Пушкин? Да. Есть какие-то вроде матершинники. Маяковский вот еще, там что-то значит и Блок с Есениным еще.

Всеволод Емелин: Нет, еще Евтушенко, не надо забывать постоянные юбилеи.

Виктор Пузо: Да, Евтушенко. Постоянный вечный хронический юбилей Евтушенко. Да, будем говорить о современной поэзии и может быть даже поговорим о том, как же стать современным поэтом. Может быть, мы даже поговорим о таких страшных вещах как поэтическая мафия, как темные силы поэзии, насколько там развито в этой среде такое явление как упыри, вурдалаки и прочая нечисть, которая существует конечно же везде и в музыке, как в шоу-бизнесе, так и в андеграунде, так и в художественной среде. Как в художниках откровенно попсово-коммерческих, так и в художниках андеграундных и прочих кино, потому что грызня. Грызня идет везде, потому что как говорится: «Тут уж Нечистый не дремлет».

Для начала я предлагаю попить немножко «храброй воды», нам для настроения и для разговора. Сейчас секундочку, я тут набулькаю. Ваше здоровье дорогие друзья! Что ж, наверно, я для затравочки задам пару вопросов, с чего то же надо ночевать начинать.

Поэзия, поэт, современный поэт. Я – Витя Пузо, чувствую что значит лезет, начинаю что-то строчить и может быть даже начинаю понимать, что кажется получается. Скажем мой внутренний цензор говорит: «Это хорошо». Вот я такой весь хороший парень, с бородой уже и с небольшим жизненным багажом в свои почти 40 лет, решил, что как-то нужно это показать миру. Не только посредством Интернета, но и хочется артефакты сиречь какого-то издания всего этого добра. Вообще как жить с этим всем и с этого всего тоже?

Всеволод Емелин: С этого всего живут люди, которые давным-давно добились великих высот в этом. Поэты и песенники советской поры, типа Андрея Дементьева, Ларисы Рубальской, Евгения, не побоюсь этого слова, Евтушенко. Поэты и песенники советской поры с этого и живут, больше никто с этого не живет.

Виктор Пузо: Больше никто с этого не живет. То есть с поэзией жить – значит все, отменяем.

Всеволод Емелин: Да.

Виктор Пузо: Бесполезно.

Всеволод Емелин: Чисто за что я ее и люблю, это знаете чистая ярмарка тщеславия. Кроме гордыни, ничего там нет, это чистый грех гордыни, в его дистиллированном виде.

Виктор Пузо: Так это же прекрасно, это же очень хорошо, наверно интересно наблюдать за этими людьми, которые сами по доброй воле, по сути, выставляют себя может быть даже и дураками перед обществом или там просто, так сказать, вообще человеками и прочим.

Всеволод Емелин: Очень не люблю, когда меня называют поэтом. Поэт у нас Пушкин, поэт у нас Евтушенко.

Виктор Пузо: Почему кстати, надо открещиваться от такого?

Всеволод Емелин: Я не считаю что то, что я делаю, может быть поэзией. Во-вторых, то экспертное сообщество, которое решает, кто поэт, кто не поэт …

Виктор Пузо: О, вот это очень интересный момент!

 Всеволод Емелин: Оно в общем-то долго в поэты меня никак не записывает и я собственно не стремлюсь. Я привык. Я долгое время бился с ними, а потом решил, не поэт, так не поэт. Мне нравится слово «стихослагатель».

Виктор Пузо: Кто же эти великие люди, таинственные личности, которые решают, кто поэт, а кто говно?

Всеволод Емелин: Как вам сказать, во-первых современная поэзия, она делится на несколько течений. Есть течение, которое продолжает славное течение советской поэзии.

Виктор Пузо: Есть прекрасный чарующий мир советской поэзии.

Всеволод Емелин: Да, обычно это люди провинциальные. Мне говорят, я сам не видел, но говорят, что в каждом провинциальном городе продолжает существовать свое отделение союза. Сейчас как правильно оно называется – Союз писателей России, то есть бывшего Союза советских писателей. В которых люди пожилые, приходят туда молодые люди, очень много женщин, красивых в том числе.

Виктор Пузо: Изящных.

Всеволод Емелин: Я не был, я еще раз говорю, это с чужих слов, за что купил, за то продаю. Я не пишу замечательные стихи о Родине, о природе, о том, как на рассвете скрипнула калитка.

Виктор Пузо: Чистые души.

Всеволод Емелин: Да, о том, как пробежаться по росе. Их гораздо больше, чем всех остальных, то есть вот.

Виктор Пузо: Люди воспевающие красоту этого мира.

Всеволод Емелин: Да, которые продолжают традицию всех наших знаменитых поэтов, Сережи Есенина, Володи Высоцкого, тех которых мы так любим. Мы действительно их любим.

Виктор Пузо: Такой вопрос. Есть такое понятие наивного искусства, например, в изобразительном искусстве есть такой наив. Мы сечас ерничаем на тему этих поэтов все-таки, мы такую иронию включаем не большую, но может быть, там тоже какое-то прекрасное тоже есть.

Всеволод Емелин: Я совершенно согласен. Там наверняка есть прекрасные вещи.

Виктор Пузо: Качественный пласт такой вполне может быть.

Всеволод Емелин: Вполне может быть качественный пласт, просто, к сожалению, он не попадает как бы сказать в свет Юпитера современных метео-ресурсов.

Виктор Пузо: Подходим к интересному моменту, итак вот они современные медиа, современные та сказать медиа-ресурсы и современные поэты. Я вообще предполагаю, вернее я почти в этом уверен, что современный поэт – это как современный художник, как современный музыкант, то есть немного поле для деятельности у него шире, нежели просто какое-то стихосложение. Может быть, это все-таки какое-то участие в каких-то мероприятиях, акциях, извините за слово митинги. Вот и так далее, и так далее, и так далее. Какой-то шебутняк он вокруг себя создает. Так это или как-то все так сами по себе?

Всеволод Емелин: Все разные, разные, разные. Кирилл Медведев сейчас крупный акционист, участвует в акциях, создает вокруг себя именно очень большой политический шебутняк. Тем не менее, именно те, кто командует современной поэзией, они это не приветствуют – уход в реальную политику, в реальную политическую..

Виктор Пузо: В жизнь.

Всеволод Емелин: Вот эту жизнь – они не приветствуют. Нет. Они считают, что главная работа с языком. Главное  язык, вот знаете, наш русский великий и могучий язык.

Виктор Пузо: Может они путают филологию с поэзией? Может быть у них это все смешалось все в одну бобину?

Всеволод Емелин: Мне трудно это сказать, я человек простой фабричный, вы знаете.

Виктор Пузо: Верю, верю.

Всеволод Емелин: Вот я не очень понимаю этих людей. Они действительно очень хорошо образованы, гораздо лучше меня, руководители нашей поэзии, как там их называют – кураторы, модераторы, там сейчас много есть вещей.

Виктор Пузо: Что-то мне это все сейчас напоминает.

Всеволод Емелин: Я вам скажу только одно, все очень напоминает. Но понимаете, в изобразительном искусстве, допустим Марат Александрович Кельман или человек, кто-нибудь там еще из галеристов. Он берет картину за 300 долларов, поколдует над ней, поколдует, поколдует и вдруг картина начинает стоить 30 000 долларов.

Виктор Пузо: Очень условно.  

Всеволод Емелин: Очень условно.

Виктор Пузо: Он поднимает проект художника и начинает его раскручивать.

Всеволод Емелин: Да и это упирается в деньги. Очень много поэтов старательно раскручивают, раскручивают, раскручивают и тираж у них 500 экземпляров.

Виктор Пузо: Кстати нормальный тираж-то вполне.

Всеволод Емелин: У них арго риск, так он у них и не продается. В основном покупает его сам поэт, чтобы раздарить своим любовникам, любовницам.

Виктор Пузо: Друзьям, продать на презентации 10 экземпляров за 150 рублей.

Всеволод Емелин: Да, продать на презентации, когда он поедет на франкфуртскую книжную ярмарку – он там попытается всучить, но это уже за валюту.

Виктор Пузо: Понятно, в андеграундной музыке примерно также.

Всеволод Емелин: Про музыку не знаю. Я немножко имел дело с изобразительным искусством, там все-таки иначе, но там другое. Там художник делает вещи, поэт вещь не делает, поэт делает какую-то очень мутную вещь.

Виктор Пузо: Я делаю вывод – получается, что современный поэт, именно в плане как поэт contemporary.

Всеволод Емелин: Да, те которые в свете Юпитеров масс-медиа, мы вернемся к этому.

Виктор Пузо: Да и все-таки, а нам зачем? Может быть ну их или какая разница, подумаешь панк-рок – он же сам по себе существует, без так сказать Союза композиторов, без официоза. Зачем он им нужен? Эстрадный шоу-бизнес тоже в общем-то как бы не очень привязан к официозу в нынешнее время. Берем, например, не знаю, какие-нибудь радиоканалы – «Радиомаяк», «Радиоманьяк». Раньше как и всякие Вознесенские с Евтушенко, как полагается, да, что-то читалось, там и прочее, прочее. Происходит ли это сейчас? Например на радио «Культура» я точно знаю, что происходит совершенно разное.

Всеволод Емелин: Нет, там была целая большая передача, Александра Гаврилова «Стихи в слух» появлялись. Обычно молодой поэт и поэт, ветеран и молодой поэт, нет два поэта ветерана и один молодой поэт, два поэта ветерана, как мы с вами, беседовали о мощи поэзии, о ее силе, о духоподъемности. Потом выходили два молодых поэта, которые читали свои стихи, потом все ставили им оценки. Зал был заполнен красивыми интеллигентными девушками.

Виктор Пузо: Культурными?

Всеволод Емелин: На вид очень!

Виктор Пузо: Повышенной культуры быта барышни – прекрасно, обожаю таких.

Всеволод Емелин: Нет, там же мы начали разговор с того, как стать поэтом. Если вы написали стих или написали 10 стихов, вам кажется, что они хороши.

Виктор Пузо: Мир содрогнется просто.

Всеволод Емелин: Мир содрогнется, когда он услышит.

Виктор Пузо: Поэт явился миру, все уже.

Всеволод Емелин: И чего? Вы их можете послать на stihi. ru, на poezia. ru.

Виктор Пузо: На все графоманские ресурсы.

Всеволод Емелин: Еще на что-то.ru. Да, совершенно бессмысленные.

Виктор Пузо: Весь отстой.ru.

Всеволод Емелин: Да.

Виктор Пузо: Понятно.

Всеволод Емелин: Вы говорили, что у вас есть стихи. Я бы вам рекомендовал два пути. Один вам вряд ли подойдет – это поступить в Литературный Институт.

Виктор Пузо: А второй не понравится да?

Всеволод Емелин: Что ужасно смешно.

Виктор Пузо: Зачем, кстати, поступать в литературный институт?

Всеволод Емелин: Вы обретете связи и там преподают. Литературный Институт позволяет существовать многим пожилым поэтам, Евгению Рейну, еще кому-то, вернее не позволяет существовать, а дает большую прибавку к пенсии целому ряду маститых что называется…

Виктор Пузо: В принципе это такая вот благородная контора. Богодельня.

Всеволод Емелин: Богодельня.

Виктор Пузо: Которая позволяет и это хорошо, что она им позволяет, чуть-чуть жить лучше.

Всеволод Емелин: С другой стороны, там люди завязывают знакомства между собой.

Виктор Пузо: Кружки образовываются.

Всеволод Емелин: Да и они вступают уже в свою поэтическую жизнь реальной командой, а на команду надо обращать внимание. Люди, которые назвались кураторами, организаторами и модераторами современной поэзии, как там писал Маяковский: «Единица вошь, плохо человеку, когда он один, каждый сильный ему господин, и даже слабый, если их двое».

Виктор Пузо: Да, типа не побьют, условно так в кавычках.

Всеволод Емелин: Нет, просто это уже явление, если вы собрались семь человек.

Виктор Пузо: В современном смысле и в изобразительном.

Всеволод Емелин: С этим самым дипломом Литературного Института.

Виктор Пузо: Про диплом я забыл, да.

Всеволод Емелин: Объявили себя литературной группой. Тут уже с вами все-таки как-то приходится считаться. Вас уже так не проигнорируешь, как единицу, которая не имеет диплом, но вы же не пойдете в Литературный Институт?

Виктор Пузо: Разве я похож на человека, дорогие друзья, который пойдет в литературный институт? Если только выпью.

Всеволод Емелин: Не менее великого пролетарского поэта.

Виктор Пузо: Разве мы похожи на людей, которые пойдут в литературный институт? Если только в буфете опохмелиться. Кстати я предлагаю выпить за диплом, за Литературный Институт, за всякие институции, которые пестуют, создают этих прекрасных и обрамляют этих великих людей. Позволяют им собираться в кружки, потому что, вообще это хорошо, потому что это очень смешно. В принципе я считаю, что это очень все смешно.   

Всеволод Емелин: Чем смешнее, тем лучше, что ж плохого то.

Виктор Пузо: В нашу эпоху тотальной духовности и деградации, конечно, меня радует, что осталось еще что-то такое.

Всеволод Емелин: Я просто принимал активное участие, ни в литературной, а в политической жизни конца 80-х годов. Тогда казалось …

Виктор Пузо: Огурцов?

Всеволод Емелин: Нет, спасибо.

Виктор Пузо: Извините коллега.

Всеволод Емелин: Тогда казалось, что литературный институт, его даже давить не надо – он сдохнет сам.

Виктор Пузо: А ведь смотри – он жив.

Всеволод Емелин: Да. Также думали и про толстые литературные журналы, что их не надо даже давить – сдохнут сами. Поэтому их не додавили. Потому что это великая сила поэзии, понимаете?

Всеволод Емелин: Понимаю. Я сейчас понимаю, тогда не понимал.

Виктор Пузо: Думали: «Ладно, само сдохнет».

Всеволод Емелин: Само сдохнет.

Виктор Пузо: Ненужное обычно живет дольше всего, вот в чем дело. Я смотрю, как развивается Вселенная, Галактика и человечество вместе с ним, и понимаю – да, так и есть, все нужное обычно отваливается, а не нужное оно прирастает прямо намертво, метастазами идет.

Всеволод Емелин: Второй путь. Я вам хотел рассказать два пути. Как современный поэт может попасть в свет Юпитеров и начать есть. Что может получить современный поэт от жизни? Денег не получит, но он может получить много статей в тех же толстых журналах, и даже в иностранной прессе, он может ездить на халяву на фестивали.

Виктор Пузо: Покататься по миру.

Всеволод Емелин: Да, покататься по миру на халяву.

Виктор Пузо: Очень важный момент, как художник художнику говорю.

Всеволод Емелин: Абсолютно. Может попить очень много водки, опять же на халяву.

Виктор Пузо: Не малобюджетной.

Всеволод Емелин:  Да и фуа-гра, извините за выражение, мне страшно произносить это слово. Так вот, я бы вообще советовал, что если не хотите поступать в Литературный Институт, то посмотрите в Интернете литературные вечера Москвы и походите на них. Очень скоро вы увидите кто альфа-самец на этих литературных вечерах, а кто так.

Виктор Пузо: Такой шабаш ведьм получается, упырийное сборище, я чувствую. Я не говорю негативно, типа это банда негодяев и это плохие люди, нет. Я с уважением и любовью.

Всеволод Емелин: Нет, это реальные упырийные сборища, в этом легко вы убедитесь и сможете через некоторое время вычислить альфа-самцов и альфа-самок, их там несколько. Вам надо поить их водкой и хвалить.

Виктор Пузо: Говорить: «Старик, ты гений! ».

Всеволод Емелин: Хвалить их стихи, желательно читать их стихи наизусть.

Виктор Пузо: Цитировать фразочки их кусочками.

Всеволод Емелин:  Да, да, да.

Виктор Пузо: Это полезно.

Всеволод Емелин:  Вообще выполнять их естественные и не очень …

Виктор Пузо: Эффект вылизывания попки здесь очень даже развит и принят, как вот невероятно?

Всеволод Емелин:  Невероятно принят.

Виктор Пузо: Понятно, но вот видите удивительное рядом. Дорогие друзья, смотрите до чего мы сейчас договорились, додумались. Ладно там кинобизнес – там деньги, бюджеты, все хотят жрать вкусно, есть не только малобюджетные огурцы, а что-нибудь – назовем это так фуа-гра в общем – изысканные деликатесы и мощнейшие какие-то яства.

Всеволод Емелин: Можно устрицы назвать.

Виктор Пузо: Устрицы, да. Вкусно жить на широкую ногу, кататься на «Bentley», хорошо кинули, все понятно. Казалось бы поэзия, ничего нет, все нищие. Ходят и на трамвай даже не у всех хватает, но ведь лезут же, лезут прям вот не могу, как лезут.

Всеволод Емелин:  Может и правда Россия литературоцентричная страна? Может там правда звание поэта?

Виктор Пузо: «Поэт в России – больше, чем поэт».

Всеволод Емелин: Он себя чувствует выше миллионера, когда о нем написали в журнале «Новый мир» большую рецензию, на его книжку в 500 экземпляров изданную, сказали, что он сказал новое слово, и пятое, и десятое.

Виктор Пузо: И так далее, и так далее. Опять все то же самое. Может быть это все просто тухлая куча графомании, такая вот массовая, или нет?

Всеволод Емелин:  Понимаете, в чем дело. Я долгое время считал, что это тухлая куча графомании.

Виктор Пузо: Так, этот момент проехали.

Всеволод Емелин: Сейчас, я почему-то, то ли стареть стал.

Виктор Пузо: Проще относится. Добрее.

Всеволод Емелин: Да. Люди пишут, текст он и есть текст. Я вообще перестал делить стихотворные тексты на графоманские и не графоманские. Между прочим, в романе «Бесы» Достоевский вывел Капитана Лебядкина, абсолютного графомана. Из этого вот Капитана Лебядкина вылезли все «Обэриуты» и сейчас массово народ мечтал бы писать, как капитан Лебядкин. Многие стараются, но не получается.

Виктор Пузо: Есть такой нюанс, вот наив, или околонаив. Я сейчас грубо конечно назвал, как бы очень обще. Вообще делать его нужно искренне и честно, тогда это будет восприниматься естественно, даже когда это смешно и наивно. Кто придумал Лебядкина? Достоевский. Все как бы ясно.

Всеволод Емелин:  Получилось не смешно и неподдельно, получилось очень круто.

Виктор Пузо: Все-равно, Достоевский делал этого товарища, а теперь попробуйте сделать так как товарищ, которого придумал Достоевский. Вот сравниваете уровень. Вот он начинается.

Всеволод Емелин:  Я и говорю, что по-моему разделение на графоманию и на не графоманию прошло. Появилось разделение на тех, кто попал в случай, и на тех, кто не попал в случай, и на тех, кто попал в случай по одной лестнице, по другой лестнице и тех кто попал в случай случайно, как я. Отчего я так нагло обо всех рассуждаю? Я попал в случай случайно.

Виктор Пузо: Официально лифт поднял и раз так наверх. Кстати, почему так получилось, что Всеволод Емелин раз и попал в случай? Что это вообще, вот как это так?

Всеволод Емелин:  40 с лишним лет было мне, я давно писал тексты. Многие тексты мне мои очень нравились. Представляете, ну мне многие мои тексты очень нравились.

Виктор Пузо: Как поэт поэту говорю, ну я понимаю – это нормально.

Всеволод Емелин:  С тех пор прошло. Нынешние мои тексты мне не нравятся абсолютно. Я же ходил по толстым журналам, встречали меня замечательные люди и своими восточными, среднеземноморскими глазами смотрели на меня и говорили: «Вы нам тест принесли? Вы знаете, что у нас печатается поэт Чухонцев и другие великие поэты и вы к нам пришли со своими текстами? ». – «Я не читал поэта Чухонцева». – «Как, вы не читали поэта Чухонцева? Кто вы после этого? Тьфу! ». Наверно хороший человек, спору то нет, я уже давно. Тогда мне было важно хороший я поэт или нет, сейчас мне важно только – хороший я человек или нет. Так вот, они брали мои тексты и говорили: «Вы понимаете, что мы берем только профессионалов? ». Я понимал, что они их не только читать не будут, они их донесут до первого мусорного ведра и туда погрузят. Все 90-е годы я занимался этой беготней. Дальше вкратце я рассказываю. Однажды был такой журнал.

Виктор Пузо: Так, хорошо, толстый журнал.

Всеволод Емелин: Нет, не толстый, он был тоненьким и себя рекомендовал, как журнал графомании и не профессионалов. Я ужасно извиняюсь перед Александром Михайловым младшим, если он меня видит, что я забыл название. Он еще почему-то был младший Александр Михайлович.

Виктор Пузо: Я думаю, он переживет этот тяжелый момент.

Всеволод Емелин: Дай бог. Мой друг Иван Зубковский, который меня очень любит, он реально бросил ему в почтовый ящик, поскольку был указан адрес, понятно, что это была квартира Александра Михайлова, адрес журнала, мои тексты. Александру Михайлова тексты понравились, он позвонил Виктории Шохиной в «Независимую газету». Они там на встрече может быть водку пили, может не пили, не знаю.

Виктор Пузо: Я уверен, дорогие друзья, потому что все серьезные дела решаются именно так.

Всеволод Емелин: Мне было бы очень приятно, если бы это дело решилось под водку.

Виктор Пузо: Ваше здоровье.

Всеволод Емелин: Это был, дай Бог памяти, какой-то 2000-ый год.

Виктор Пузо: Почти недавно.

Всеволод Емелин: Тогда тираж «Независимой газеты», это он сейчас 40 000 экземпляров, а тогда был 100 000 экземпляров. Вот на ней на две полосы, к ней было приложение «Кулиса» — культура и искусство, на две полосы мои тексты.

Виктор Пузо: Нормально, так Всеволод Емелин раз и совершенно мощнейшим образом выступил, и сразу пришла светская слава.

Всеволод Емелин: Нет и ничего не пришло. Потом вдруг мне звонит еще раз Виктория Шохина, слава этой женщине, и говорит: «Вы знаете мы никогда два раза одного и того же человека не печатаем, но на счет вас пришло столько всяких писем. Нет ли у вас еще текстов? ». У меня текстов тогда было мало, я последние дал, они выпустили еще полосу. Я жду, когда ж меня начнут там я не знаю, посылать на фестивали, поить.

Виктор Пузо: Когда жизнь-то уже начнется, бухло!

Всеволод Емелин: Дорогие виски.

Виктор Пузо: Бабло и бабы. Где они?

Всеволод Емелин: Да, где они?

Виктор Пузо: Что нету?

Всеволод Емелин: Тишина, тишина, тишина. В какой-то момент один знакомый у меня оказался, который работает в только что открытом проекте «ОК», которое недавно закрыли.

Виктор Пузо: Место, где пила и блевала вся Москва короче, и не Москва тоже.

Всеволод Емелин: Вся Москва с интеллигентами, тут претензии. Не правда, не правда, у меня масса друзей, простых рабочих пареньков, которые ни разу там не пили и не блевали, которые пили и блевали во многих других местах, а вот в «ОК»не ходили.

Виктор Пузо: Отчего же? Кстати я помню, там же были поэтические вечера. Бывает, что у тебя концерт, такой весь приезжаешь с такими большими бас-гитарами, начинаешь пытаться настроить всю эту адскую кухню, а тебе: «Тсс! Поэзия! У нас поэзия». Вот сидишь так до 10 вечера, уже водочку подтягиваешь.

Всеволод Емелин: Просто туда сходились совершенно специфические люди.

Виктор Пузо: Я не видел ни одного мероприятия.

Всеволод Емелин: Меня туда же взяли кем? Меня туда взяли товароведом в книжный магазин, понимаете. Я выдержал три месяца, но почему-то люди приходили, они что-то мной командовали, что-то мне говорили.

Виктор Пузо: Не понравилось Всеволоду Емелину, чтобы им командовали.

Всеволод Емелин: Нет, я люблю, чтобы мной командовали, но люди, которые мной командовали, мне почему-то не понравились.

Виктор Пузо: Поганенькие, с гнильцой.

Всеволод Емелин: Не то чтобы, но не мои люди.

Виктор Пузо: Не сложилось.

Всеволод Емелин: Вот, я понимаю, бригадир бетонщиков мной довольно долго командовал на монтаже нулевых циклов и я бы с ним был бы готов работать всю жизнь. Если бы так дальше было.

Виктор Пузо: Кстати, я когда-то тоже работал на железной дороге монтером пути. Мне было проще общаться с таким начальством, потому что там было проще как-то.

Всеволод Емелин: Там приходили какие-то, я их всех потом много раз вижу по телевидению, все эти люди. Многие из них стали членами экспертного сообщества в современной поэзии. Они уже и тогда были… ладно. Дело в том, что я там, познакомился с продавщицей и дал ей мои стихи.

Виктор Пузо: Продавщица то не из винного то бишь была, а из книжного отдела?

Всеволод Емелин: Из книжного. Я-то был ей начальник – товаровед, воспользовался служебным положением, спасибо огромное продавщице, никогда не забуду.

Виктор Пузо: Хорошая женщина?

Всеволод Емелин: Можно я не буду называть фамилию.  

Виктор Пузо: Не надо, не надо, ни в коем случае.

Всеволод Емелин: Дай Бог ей счастья.

Виктор Пузо: Прокуратура не дремлет.

Всеволод Емелин: Так вот, а я то с комплексами, то есть я не могу подбежать к человеку и начать ему совать в нос свои стихи на бумажке тогда еще.

Виктор Пузо: Хиропунтию.

Всеволод Емелин: Да, хиропунтию. Правильно вы назвали, а она как-то смело подбегала к людям.

Виктор Пузо: Сама взяла.

Всеволод Емелин: Приходили туда тогда все. В конце концов, замечательный человек Лев Пирогов, заинтересовался моими текстами. Он связал меня с Мирославом Немировым. Вы как панк-рокер должны знать. Ладно, это отдельная тема.

Виктор Пузо: Я вообще так сказать, ладно.

Всеволод Емелин: Мирослава Немирова мы сейчас …

Виктор Пузо: Пока тары-бары, я заодно какую-нибудь песню подберу прекрасную. Я слушаю.

Всеволод Емелин: Мирослав Немиров решил тогда создать поэтическую группу. Он ее создал и как ни странно эта группа тогда вдруг без всяких кураторов пробилась. Там Андрей Родионов тогда был, Дмитрий Данилов, он не поэт, он прозаик, но в общем как-то мы справились.

Виктор Пузо: Прозаик – это как шутит моя жена, который про заек пишет. У меня заик в доме живет и это писатель прозаик.

Всеволод Емелин: Так он извините сейчас номинирован дважды на премию «НОС», он номинант всех премий, еще не получил, но еще получит.

Виктор Пузо: Вот эти премии поэтические, у меня вопрос такой шкурный там денег каких-нибудь дают? Знаю писателям там децл всучат.

Всеволод Емелин: Премия поэта, там по-моему 100 тысяч долларов есть.

Виктор Пузо: 100 штук – это такая хорошая сумма.

Всеволод Емелин: Да, бакинских рублей.

Виктор Пузо: Слушайте, может мне тоже в поэты, я же смогу. А что не получится?

Всеволод Емелин: Нет, ничего не выйдет.

Виктор Пузо: Сначала надо этот второй путь что ли?

Всеволод Емелин: Нет, можете первый путь, можете поступить в Литературный Институт.

Виктор Пузо: Почему?

Всеволод Емелин: Я думаю, через 30 лет вы сможете.

Виктор Пузо: Нет. По-панковски нельзя влететь звездой и все?

Всеволод Емелин: Нет, нет. Есть же жесткие правила уже, к сожалению, я ее тоже никогда не получу, вы не волнуйтесь.

Виктор Пузо: Я не завидую, я еще не начал.

Всеволод Емелин: Вы поймите, что вам, чтобы получить эту премию, надо не меня сюда приглашать, а действительно нужных людей.

Виктор Пузо: Что ж, перебьются, как говорится.

Всеволод Емелин: Я человек совершенно не нужный.

Виктор Пузо: На этой ноте я послушаю какую-нибудь хорошую песню. Как вы относитесь, кстати, к такому очень хорошему тенору Виноградову? Мне нравятся всякие его штуки, всякие его вещи.

Всеволод Емелин: Опера что ли?

Виктор Пузо: Нет. Как ни странно, я очень люблю хорошую музыку, но как ни странно оперу нет. Нет, это советская эстрада 30–40-х годов.

Всеволод Емелин: Мне легче в советской эстраде ориентироваться ни по фамилиям исполнителей, а по названиям песен.

Виктор Пузо: Понятно, «Весенний вальс» там, как обычно, блантер один, блантер другой сделал, у нас же как было? То есть блантер там, блантер тут. Ну я не против.

Всеволод Емелин: Так у нас так и осталось, а по-вашему нет?

Виктор Пузо: Таки да, так и шо? Вы так говорите как будто это что-то плохое, что вы в самом деле.

Всеволод Емелин: Нет, ничего в этом плохого нет, просто вы говорите, что это было, а я говорю что…

Виктор Пузо: Как говорила покойная тетя Софа, которую знала вся Одесса: «Витя ты говоришь, как будто это прям нельзя. Нормально, отличная музыка».

Всеволод Емелин: Слушайте, а это ведь ваш патефон, вы с ним умеете обращаться.

Виктор Пузо: Да, это мой. Охота ли вам заниматься, быть клоуном в этом цирке или нет, тут уж решаете сами. Я конечно больше чем уверен, что всякий приходящий со своими значит виршами под мышкой, думает что он то, конечно, знает как надо!

Я скажу так. Хорошо, когда человек знает как не надо, тогда может быть есть шанс, что получится. В общем, решать вам и выбирать тоже вам. Я для себя сделал вывод, что в общем-то вся эта таинственная поэтическая мафия, конечно, существует, но главное как к ней относится. Я думаю, что никак к ней относиться не надо и все будет. Не относитесь к ней никоим образом. Все, за сим прощеваюсь, до встречи так сказать как-нибудь в следующий раз.