Конца света не будет!

 

Ядовитые гуси: Конца света не будет

 

Дмитрий «Гоблин» Пучков — писатель, переводчик, и Андрей Кочергин — православный христианин, отменяют конец света и объясняют, кто есть кто в так называемой «оппозиции».

 

Андрей Кочергин: Два ядовитых гуся вновь с вами. Сегодня говорим о предсказаниях концов света и прочих фатальных непреодолимых трудностях, которые у нас на носу. 2012-й год, я всем напоминаю, подходит к своему логическому завершению. Дима, скажи, пожалуйста, честно. Никогда не приходило в голову, что конечность мира может произойти буквально на твоей памяти, при твоей жизни?

Дмитрий Пучков: Меня это не касается.

Андрей Кочергин: Смотри, смотри, смотри!

Дмитрий Пучков: Я не могу заглянуть в завтра, узнать, что со мной будет. Да, может быть какие-нибудь там симптомы, знаешь, надвигающаяся война или еще что-то там…

Андрей Кочергин: Дима, скажите, пожалуйста, война будет? Например, у нас гражданская война будет?

Дмитрий Пучков: Я подозреваю, что да, но не в тех формах, в каких мы, люди нашего поколения, это представляем. Не «Тихий Дон» там и прочее, а все будет гораздо гаже и грустнее.

Андрей Кочергин: Я знаете, что думаю, Дима. Я глубоко в этом уверен, что сценарий, который отыграли на Косово — а я, кстати, в Сербии бываю, езжу постоянно, преподаю там, общаюсь с политиками, как ни странно. Так вот, сценарий Косово – это первая проба пера. Гуманитарная катастрофа – очень красиво звучит, под это-то можно и войска выделить, и даже Норвегия поедет, которая вообще никуда не ездит.

Дмитрий Пучков: Поедет.

Андрей Кочергин: И Франция заедет, и немцы вроде как пошевелятся. Разделили на сектора, ввели антикризисное управление – опять красиво звучит – то есть сторонние управляющие, будем так говорить. Возможно, из своих: «А, давайте-ка из тех, кто оппозицию возглавлял, они молодцы, они к народу ближе. Как у них фамилии-то были? А, вот эти, по списку? Хорошо, заходи! ». Исходя из того, что бунт был коричневый в силу того, что зиговали-то на площадях фашисты, а, соответственно, все остальные их поддерживали. А если не поддерживали, то почему позволяли им зиговать? Соответственно, с фашистами во всем мире поступают одинаково: с ними переговоров-то не ведут. Соответственно, коричневый бунт захватил страну, гуманитарная катастрофа, в нее ядерное оружие. В двух городах страны – в Петербурге и в Москве — выключили воду, свет, газ, и через четыре дня начался хаос. Ровно четыре дня. Загорелись машинки, начали бить окна. Кто их бьет? Видимо, люди, специально ангажированные для этого – я в той автошколе-то учился, в правильной. Все: поделили и разделили. Вот вам – это даже не гражданская война, это попытка того самого бунта, потому что ведь война Гражданская, вспомни, была идеологически очень подкована. Они за что-то конкретное сражались. Вспоминаю «Государство и революцию» господина Ленина. Кстати говоря, вот поддержи меня или опровергни: я считаю, что Ленина надо изучать.

Дмитрий Пучков: Естественно.

Андрей Кочергин: Хотя бы в области революции, потому что это единственный парень в мире, у которого получилось.

Дмитрий Пучков: Почему «хотя бы»? Это мыслитель, один из величайших.

Андрей Кочергин: Величайших.

Дмитрий Пучков: Я бы сказал, может и самый великий за XX век.

Андрей Кочергин: Конечно. Посмотрите ПСС по размеру – все вот это написал один человек.

Дмитрий Пучков: По уровню деяний, наверное, заслуживает внимание.

Андрей Кочергин: Заслуживает внимания. Там написано – все знают начало истории, но забывают конец, что революционная ситуация – это когда низы не хотят, а верхи уже не могут. Но там есть еще ремарочка в конце: «И существует рабочая партия, которая воспитывает и руководит массами, ведя их революционную борьбу». В России сегодня нет ни одной партии, представляющей титульную нацию, нет ни одного лидера, которому можно было бы доверить судьбу истории. Это мы в силу нашего конформизма, безволия – то, что мы недавно с тобой разговаривали: «Замолчи, дьявол победит». Так вот, пока мы там сопли жевали, титьки мяли, значит, кто-то чем-то занимался, они молодцы. У них ловко получается.

Если по-честному, то я с таким уважением отношусь к сегодняшней власти. Потому что она сумела для себя создать столь поразительные по своему искривлению и стабильности условия, когда собственный номенклатурно-бюрократический класс сам себе пишет законы, создал государство, которое само себе их исполняет, и имел в виду вот эти миллионы, десятки, сотни миллионов человек. Это же обалдеть! При этом эти миллионы не в состоянии родить даже человека, которому можно поверить. Первый среди равных лидер отсутствует, потому что мы с тобой, кстати говоря, как два человека взрослых, самостоятельных и, надеюсь, неглупых, не договорили что-то, не доделали, недообъяснили. Потому что, возможно, для молодых людей нужен этот вот толчок, который бы толкнул их к собственному видению, собственному творчеству, за которое человек, за свои убеждения, готов и жизнь отдать.

Дмитрий Пучков: Тут две стороны. Я бы не сказал, чтобы в этой самой власти все так радужно, хорошо и замечательно.

Андрей Кочергин: Я не говорю что радужно.

Дмитрий Пучков: Лично для меня, применительно к ситуации внутри, очевидно, что когда на Болотную площадь выбегают Ксюша Собчак и Полина Дерипаска…

Андрей Кочергин: Все плохо.

Дмитрий Пучков: …понимаешь, это не народ туда помчался, о котором они все время говорят. Это говорит ровно об одном: что внутри нашей, так называемой, элиты есть некий конфликт, который рвет ее на куски, и представители оной от одной части бегут выступать против представителей другой части…

Андрей Кочергин: Не соглашусь.

Дмитрий Пучков: Напрасно.

Андрей Кочергин: Я тебе скажу, почему.

Дмитрий Пучков: Так.

Андрей Кочергин: Не знаю, выдам я тебе тайну, ты в курсе, что наш «гарант Конституции» и Ксюша Собчак – они дружны.

Дмитрий Пучков: Безусловно.

Андрей Кочергин: Нет, они дружны точно, в личных симпатиях. Тут вопрос возникает. Меня уже однажды спросили, почему я не на Болотной, где восстание. Я им сказал: «Не могу стоять со шлюхой всея страны». То есть: «Это не ты там после Ксюши выступал? » — «Твою мать, не я, слава Богу». Тут такая интересная штука: как возглавить? Нельзя победить – возглавь. Что делается? Оппозиция есть, то есть недовольство, и тот ответ адекватный, причем он сумбурный сейчас, потому что он неопределенный. Он пока на уровне брожения, броуновского движения: все дергаются, куда – непонятно, а направляющего вектора-то нет. Тогда возникает вопрос такой. Если у вас собственных мозгов не хватает – мы сейчас свои подкинем. Вот у нас Навальный, например, неплох собой. Немцов-красавчик. Вдруг начинаются какие-то непостижимые утечки о том, что он просто ортодоксальный борец против Путина, например, и так далее. Это как минимум смешно, потому что это члены одной команды. Просто мое глубокое убеждение: делается все проще. Кто у нас с лица хорош? Вот давайте подготовимся – мало ли случится? Когда у нас случится эта самая гуманитарная катастрофа, давайте-ка мы им доверим, а сейчас мы им дадим, чтобы народ видел, что их действительно дубасят, чтоб поверили, чтоб точно они не знали. С американцами договоримся. Все говорят, да вот же: «Одни против американцев, другие – за». Господь с вами, как против-то? Мы одна купленная акционерная организация, где акционеры-то кто?

Дмитрий Пучков: Не отрицая твоей правоты, я вижу это несколько иначе. Оперативная работа по внедрению, направлению и прочее, и прочее – это всегда волна, гигантская идет волна, как образ. А товарищи оперуполномоченные едут по ней на доске, используя силу волны, используя скорость, они мчаться.

Андрей Кочергин: Так они серферы? Мать твою. Новый термин – серферы.

Дмитрий Пучков: Да, но, оседлав волну – уже не применительно к серфингу – они могут попытаться ее куда-то направить, туда-сюда. Бывает – получается, бывает – не получается. Это волна, которую организовали не они. Безусловно, стараются принять участие.

Андрей Кочергин: Я более глубоко в теории заговора, поэтому я думаю, что даже организация вот этой вот волны некоторым образом была в понимании тех процессов – они, кстати, были достаточно предсказуемы. Потому что долго это происходить не может. Поэтому: а что бы не подкинуть тезисы, например? Один из тезисов, который, еще раз говорю, гениальный совершенно – это то, что Гитлер был прав, он молодец, и что Гитлер, оказывается, нес свободу русским на своих танках Гудериана. Мы, значит, не разобрались в ситуации, мягко говоря. Это рассчитано на полную безграмотность тех людей, которые принимают, потому что они в школе даже не учились, а если учились, то не в той.

Дмитрий Пучков: Зачем?

Андрей Кочергин: Смысла нет, да. Тезис-то красивый – он экстремистский. Вы не забывайте, что максимализм юношеский подразумевает: «Да что там думать, с ноги в рыло, что там, делов-то». Я сам, в принципе, такой – веселый, забавный карапуз. При этом при всем, скажем так, я еще прилично образован явно не в этой стране, а в той, которая была действительно страной, которая требовала образования. И кандидат наук, кстати, то есть, считай, ученый, несмотря на забавный внешний вид. Интеллигент в первом поколении – обычно себя называю. Тут возникает такая штука, что я глубоко уверен, что, не зная, как обуздать, предположим, что бы то ни было, они сделали самый авангард. Как ни крути, а все-таки националисты — это авангард сегодняшнего протестного электората, потому что они типа готовы уже что-то взрывать, бомбить, кидать. Тут возникает вопрос: если мой тезис не верен, отчего эти лидеры этих организаций в тюрьме-то не сидят? Судя по тому, что они под статью попадают, — только в путь. Не сидят. Более того, так они чувствуют себя прекрасно – организации все-таки поддерживаются, они распространяются, финансирование существует. Кто рискнет из частных инвесторов вложить денежку в фашизм на территории России? Фамилию бы узнать такую, вот было бы интересно.

Дмитрий Пучков: Тем не менее, есть.

Андрей Кочергин: Есть. Вывод: у нас нет сегодня трех источников доказанных, как принято в военной аналитике, чтобы утверждать это, но как людям взрослым и опытным, нам что-то подсказывает, что финансирование несет целевой характер – под развитие. Возникает такая штука: люди, которые вроде бы должны выступать с точки зрения полного экстремизма против существующей власти, по сути, начинают становиться ее марионетками. Еще раз говорю: если я не прав, почему они не сидят? Поверьте, специальные службы знают все, что им положено, без всяких сомнений.

Дмитрий Пучков: Естественно.

Андрей Кочергин: Мысль о том, что власть слаба – это глупость, потому что если бы она была слаба, она бы не позволяла бы себе вещи, которые происходили на выборах буквально недавно.

Дмитрий Пучков: Так обычно говорят про «власть слаба» и все такое люди, которые не имеют ни малейшего представления ни о том, что такое власть, ни что такое наша власть, ни как она работает и почему.

Андрей Кочергин: Либо живут они не в России.

Дмитрий Пучков: Да, то есть представление достаточно странное. Тем не менее, как ни крути все то, о чем мы говорим – это, я бы сказал, предвестники апокалипсиса: выведенный народ на площадях.

Андрей Кочергин: Репетиция?

Дмитрий Пучков: Вот я смотрю: мы хотим перемен. Безусловно, мы все хотим перемен.

Андрей Кочергин: Абсолютно точно.

Дмитрий Пучков: Вот, многое нас не устраивает, но ты же понимаешь. Даже самое примитивно берем, если вокруг есть люди, у которых есть деньги, а у нас их почему-то нет, то мы тоже хотим, чтобы у нас они были.

Андрей Кочергин: Шариков: «Отобрать и поделить». Да там шариковы и есть.

Дмитрий Пучков: Совершенно очевидно, что у них деньги все наворованы. Давайте отнимем и поделим.

Андрей Кочергин: А как же. Такие деньги не заработаешь.

Дмитрий Пучков: Это замечательно и все с этим согласны.

Андрей Кочергин: Вот почему…

Дмитрий Пучков: Но мне интересно – вот эти все вопли, собирания площадях и прочее, и прочее, — а где главы, предводители? Вы хотите вот этого убрать, а кого вместо него посадите? Покажите пальцем.

Андрей Кочергин: Вот, ткните.

Дмитрий Пучков: Возможно, поэтому Быкова, который там сочиняет какие-то стишки…

Андрей Кочергин: Мне уже предлагали Миронова. Я говорю: нет человека, которого можно было бы… Они почему не ставят даже сейчас никого? Потому что как только появляется кандидатура любая, она подпадает под критический взгляд масс: «Вот этого? А чем он нам дорог? ». Вы говорите «единый лидер оппозиции», постоянный такой, кто не очень в теме. Они нам говорят: «А что мы паримся? Давайте мы все сейчас соберемся, лидера там выдвинем, и он будет у нас (Кургинян, например) такой молодец, в силу того, что он академический ученый, он у нас будет там каким-то образом…». А он тут же попадает под критический взгляд: «Вот этого? При том, что там произошло? ». То есть он не выращен, а он взят из старой колоды. Я почему говорю, что я искренне, например, считаю, что есть старые коммунисты старой формации, которым точно можем доверить, потому что это люди дисциплины, которые воспитаны на «расстрел на стенке» и партбилете, который попробуй, положи на стол – конец тебе пришел. А нам говорят: «Нет, мы пока все вместе, а потом оно само как-то выделится». Выделение желез внутренней секреции.

Дмитрий Пучков: Да, именно оно.

Андрей Кочергин: Дефикацируем мы его, что вряд ли. Здесь штука-то такая забавная, что, по большому счету, им сейчас категорически это нельзя, а нам без этого категорически нельзя точно. Получается, что если, наконец-то, мы не начнем заниматься собственным сознанием, если мы не начнем формулировать национальную, для начала экономическую. То есть я, как человек все-таки достаточно работающий в серьезных организациях в области финансового мониторинга, считаю, что есть так называемый термин – Центр прибыли. Если мы не понимаем, на что мы собираемся жить, то все остальное не играет никакой роли вообще. И пойми, буквально, что политика – это сконцентрированная экономика. Так вот, надо говорить о том, какие экономические требования мы сейчас, как нация, имеем к своему собственному государству. Желательно, чтобы они не были развернуты. Нам нужна декларация. Я за очень простой тезис – я хочу пересмотра итогов приватизации. Чего это вдруг наворовалось-то, действительно, так? Причем даже без срока давности.

Дмитрий Пучков: Я бы даже с другой стороны посмотрел. Ты знаешь, я неплохо помню, как орали, для чего нужна приватизация.

Андрей Кочергин: Мы собственниками должны быть. Стали?

Дмитрий Пучков: Коммунистическое управление – оно бессмысленно, оно неэффективно, надо раздать собственность эффективным собственникам, которые все наладят как следует. Я согласен.

Андрей Кочергин: Итог-то какой? Наладили?

Дмитрий Пучков: Раздали, да. Вот и покажите, если это давали для того, чтобы уровень жизни населения чудовищно подскочил, то лично мне не совсем понятно, почему вон там вчера на сайте новость вешал: «Школьники в школе собирают своей однокласснице 8 миллионов рублей на операцию в Германии». А Михаил Прохоров, эффективный собственник, например, купил баскетбольный клуб в США. Мне интересно, знаешь, в жизни, наверное, есть у каждого человека какие-то приоритеты. Вот это надо делать в первую очередь – спасать больных детей, а вот в самую последнюю – покупать баскетбольные клубы в США. Если ты, как эффективный собственник, получивший народную собственность, которая, как все мы знаем, построена кровью, потом и на костях наших предков. Да, а ты на нее покупаешь баскетбольные клубы – отлично, елы-палы. Наверное, ты не правильно этим всем распоряжаешься, и, наверное, все это надо вернуть.

Андрей Кочергин: Здесь я немножко с тобой не соглашусь, потому что мне бы не хотелось, предположим, заглядывать в карманы в этой ситуации господина Прохорова или кого-то еще. Объясню. Нет, не в этом дело. Это вторично, это «косметика». Мы говорим о неконструктивном государстве, которое позволяет так себя вести. Ему разрешено иметь эти деньги, он имеет полное право ими пользоваться – хоть на шлюх. Кстати, он их, периодически, судя по… – не важно. Это не зависть, поверь.

Значит, мы говорим о другом. У нас сегодня существует явно деформация того, что произошло: это не они дырочку в земле ковыряли, это не они искали там черную водичку, которая потом нас всех начала кормить, как мне кажется. Получается, что это наши предки это все сделали. Что сделали они, чтобы стать вдруг владельцами этого? Бумажки с одного конца на другой конец переложили. Вот и получается, что мы говорим о том, что мы пересматриваем структуру экономическую.

Нам, например, нравится структура, которая признана в Норвегии. Они тоже добывают нефть, по сути, ничем особенным не занимаются. Нам нравится ОАЭ, где есть рента каждому гражданину родившемуся, и он получает деньги от каждого литра проданного. Да, там микроскопически. Но их столько много, что к 18-ти годам он может купить себе квартиру, жениться, соответственно, думать об этом и получить приличное образование. Ну Чем не социальный пакет? Причем он вот, на поверхности лежит. Нам не надо налоги, потому что их никто не платит, потому что у нас никто не работает, потому что у нас гастарбайтеры, которые ничего не платят.

Возникает вопрос: как только мы займемся экономическими воззрениями, моментально мы поймем, какие политические решения необходимы для их реализации. Экономика — это очень просто, это всем понятно: что же именно мы хотим? И построение нового, либо реорганизация, либо санация – как угодно называйте, это означает разные подходы в изменении, грубо говоря. Изменять государственную надстройку. Мы базис, мы нация. Надстройка над нами – это мы ее себе взяли для охраны языка, обычаев и законов титульной нации. Ни того, ни этого, ничего у нас не происходит – у нас свои рецепты, да?

Поэтому получается так. Каждый гражданин России (если он все-таки гражданин России, а не командировочный здесь) просто обязан иметь собственное представление о том, какой должна быть его страна с точки зрения экономики, то есть экономики успешной. Когда мы говорим о том, что мы избираем главу государства, я представляю это как огромную акционерную компанию. Мы, собрание акционеров, мы избираем топ-менеджера. Если его работа была, с точки зрения деятельности компании, неэффективной – надо его менять. Когда выступает предыдущий президент, сегодняшний премьер-министр, и с радостью в голосе говорит, что наш бюджет сформирован по средней цене, не по текущей цене нефти, а по средней цене нефти, чтобы мы, если будут колебания, не меняли бюджет, чтобы наши бюджетники получали так, как мы обещали. Он нам, фактически, говорит: «Ничего в этой стране, кроме средней цены на нефть, нет».

Нас это устраивает – это ж телевизор, мы же это смотрим и мы молчим. Не в том плане, что давайте запасемся кирпичами и начнем кидаться – нет, не так. У нас должна быть идея, у нас должно быть общественно мнение. Я верю в то, что общественное мнение способно совершать чудеса просто. Пример, как из Индии ушли англичане.

Дмитрий Пучков: Тогда даже Интернета не было, заметь.

Андрей Кочергин: Представляете? Там флэш-мобов не организовать было. Вот, напомним гражданам, что произошло. Они просто, как это по-индусски называется, я забыл? Дурацкое слово. Два интеллигента собрались, а не помним ничего.

Дмитрий Пучков: Противление.

Андрей Кочергин: Противление – это понятно, там термин какой-то был забавный, Ганди придумал – типа не делали ничего, вот не делали и все. А я говорю другое, не делать ничего в Росси вряд ли получится – мы же не индусы. Мы же вряд ли…

Дмитрий Пучков: Плюс, у нас холодно.

Андрей Кочергин: У нас холодно, придется шевелиться, да. Поэтому здесь идет разговор вот о чем. Ребят, у нас есть, грубо говоря, выражение собственного мнения. Мы должны формировать его. Ищите соратников, неважно, предположим, я рядом с «Гоблином» сижу, а вы эльфы. И вот вы собираетесь, все эльфы вашего микрорайона, и у вас, у эльфов, собственное представление о том, что должно быть. Если это неправильно, поверьте, это разрушится – ничего страшного, да ради Бога, но вы попытались это сделать – вперед, у вас есть соратники в сети. У вас есть возможность к ним обратиться через что-то, вперед – обращайтесь, формируйте общественное мнение. Формируйте общественные организации. То, что вас не регистрируют — а вам не надо регистрироваться, потому что партию большевиков никто не регистрировал в царской России, это совершенно необязательное условие. Вам нужно заниматься патриотическим и политическим просвещением, ликбезом что ли.

Дмитрий Пучков: И только так конец света можно отодвинуть своими руками.

Андрей Кочергин: Спасибо, Дмитрий.