Культура - поле битвы

Культура — поле битвы

Главный редактор газеты «Завтра» Александр Андреевич Проханов о современной культуре, конфликтах и внутренних противоречиях в ее рамках, культурном наследии и обращении с ним современных деятелей, и о грядущем порыве искусства в новую эру.

Что из себя являет сегодняшняя культура? Что наполняет наши легкие? Что наполняет слезами или смехом наши глаза? Среди каких энергий протекает наша духовная жизнь? Мы живем после взрыва, когда этот тектонический взрыв чудовищной силы разметал классические формы. Когда имперские, классические формы, составляющие основы советской культуры и предсоветсткой русской классической культуры, были взорваны и разлетелись, как разлетается Галактика. Мы живем среди взрыва. Как изобразить этот взрыв? Кто изобразит этот взрыв? Как художнику поместить себя в центр этого чудовищного по своей грандиозности и катастрофичности взрыва?

Наблюдается несколько отношений к этому взрыву и ряд поведенческих инстинктов, господствующих в художественной среде. Довольно большое количество художников предпочитает использовать для своих высказываний эти обломки классических форм. Они не утруждают себя поиском новых образов, новых метафор. Они стремятся реализоваться в этих советско-классических, русско-классических формах. Это безопасно и безвредно, бессмысленно и бесцельно, потому что эти формы оторваны от огромного идеологического и социального материка, они безжизненны. Рисование бесконечных русских пейзажей или церквушек, или картинок. Выстраивание на всех перекрестках или холмах новых русских церквей, из которых ни одна не будет внесена в классический каталог произведений великого церковного искусства. Или писание традиционных реалистических рассказов и романов, которые и на тысячную долю не в состоянии овладеть этими новыми чудовищными энергиями. Эта работа неблаготворна, но она вызывает на себя реакцию в культурной среде. Она вызывает страшное раздражение художников, которые не выносят имитации, не выносят приспособления, не выносят вторичности, не выносят этой эксплуатации случившейся смерти.

Произведения искусств и художники, которые работают в старых традициях, уже исчезнувших и переваренных этим огромным бульдозером современной истории – они подвергаются насмешкам, издевательствам, комическим ремейкам, смехотворным и оскорбительным комиксам. Вот эта культура оскорбления, высмеивания этих неживых классических форм, провокативности, когда эти классические формы, эти классические художники и классические произведения искусств вдруг оказываются под мощным ударом нигилистической смеховой культуры. Вот эти тенденции очень часто переходят в культуру осквернения и богохульства, когда нигилистически настроенные художники готовы для того, чтобы разрушить или окончательно превратить в пыль и труху эти остаточные формы, готовы идти на попрание канонов, казавшихся еще святыми. Эта культура осквернения и богохульства – она господствует. У нее есть свои адепты, у нее есть свои галеристы, есть свои акции. Некоторые из них кончаются огромными судами, социальными схватками и социальными бурями.

Еще одна форма существования культуры – это та культура называется постмодернистской, когда художники, имея под руками эти обломки недавно еще чего-то грозного, великого и восхитительного, начинают играть ими. Они начинают манипулировать этими обломками. Они начинают их складывать и вычитать, выстраивать из них целые иерархии. Они  начинают складывать их, как складывают мозаику и возникает фантастическое, синтетическое искусство, где в качестве элементов картины явлений служат фрагменты некогда великих и былых культур и произведений.

Эта постмодернистская игра, совершенно увлекательна и забавна, как иногда забавным бывает выкапывание из могил драгоценных останков. Очень часто эта игра заканчивается рыданиями по ушедшей целостности и ушедшей великой эпохе, рыданиями по великим проектам, которые рождали великие стили. Наметилась культура, которая обращаясь с этими заповедными и великими останками, стремится организовать эти останки не в хаотический постмодернистский орнамент, а превратить их в новую симфонию. Создать им и найти им место, среди великих кодов мировой культуры, мирового искусства.

Я недавно побывал на замечательной выставке в «Манеже», которую устроила группа АЕС, предложившая московскому зрителю свое таинственное искусство, свои галюциногенные видеокадры, свой полиэкранный, фантастический кинотеатр, в котором демонстрируется загадочный балет, загадочная мистерия. И эти художники на основании примеров, уже имеющихся в великой мировой культуре, стремятся создать свое вероучение, свой синтетический образ мира от его начала до его успения, от его зарождения до его катастрофического завершения. Они оперируют Евангельскими и библейскими притчами. Они вводят в игру символы и воспоминания о великих культурах. Вы можете увидеть там святого Севастьяна, пронзенного стрелами. Вы можете увидеть африканские маски. Можете увидеть там кентавров, явившихся из античных мифов и сказаний. Можете увидеть там сюрреализм Сальвадора Дали. Вы можете увидеть там эту страшную чудовищную сороконожку, которая выползает из ветошей и двигается по миру, неся с собой смерть. Эта сороконожка Достоевского из его романа «Идиот».

Но вся эта культура не заменит культуру нового века, культуру новой эры, культуру нового грядущего проекта. Мы живем в эпоху, которая наступила после конца этой великой эры. Мы живем в эпоху, наступившую после конца эпохи. Наша нынешняя эпоха не является самостоятельной в мировом контексте. Эта эпоха не может длиться вечно. Она неизбежно кончится рождением нового проекта. Нового огромного вселенского замысла. Огромного порыва, который перейдет через войны, революции, через трансформации мировой техносферы, через грандиозные открытия в области психологии или молекулярной биологии. И этот порыв предчувствуется. Пожалуй, его еще не найти в искусстве, но искусство грезит этим порывом, оно ждет этот порыв. Оно мечтает, чтобы среди этого нарождающегося загадочного чуда, появились первые признаки, которые можно было бы ухватить, оформить, переложить в музыку, текст, поэтику, в краски.

И этот грядущий порыв, которые не минует Россию, порыв, в котором Россия снова начнет обретать свои новые образы, сохраняя неизменную сущность своей великой русской цивилизации. Этот порыв потребует новых художников, новых авангардистов, новых духовидцев, новых космических открывателей, как это было когда-то на заре XX века.