Латинская Америка: как идеологическая целостность (часть 1)

Латинская Америка: как идеологическая целостность (часть 1)

Георгий Коларов, историк, кандидат политологических наук, специалист по латино-американской проблематике, и Андрей Фурсов, историк, социолог, публицист, о левом радикализме в Латинской Америке, его политических особенностях и перспективах развития. Часть 1.

Андрей Фурсов: Здравствуйте! Сегодня мы поговорим о Латинской Америке. Мы говорили с вами о разных проблемах. Из региональных проблем мы затрагивали с вами Ближний Восток. Сегодня пришло время поговорить о Латинской Америке. У нас в гостях Георгий Коларов – известный специалист по латиноамериканской проблематике, преподаватель Московского государственного университета, автор ряда монографий, в частности, этой монографии, которая называется «Левый радикализм в Латинской Америке: социально-политические аспекты». В этой монографии дана широкая панорама ситуации в Латинской Америке. Мой первый вопрос в духе Айзека Азимова, который когда-то написал книгу «Взгляд с высоты», давайте взглянем с высоты. Леворадикальное движение в нынешней Латинской Америке, что это такое?

Георгий Коларов: Как известно, в Латинской Америке сейчас осуществляется в политическом плане левый поворот. Он, я могу сказать, даже ускоряется и, возможно, скоро подойдет к своему пику, к своему оптимуму. Когда Советский Союз распался, и социалистическое содружество упразднилось, тогда как раз происходил революционный взрыв в Латинской Америке и, прежде всего, в центральной Америке (это часть Латинской Америки, как известно). Однако местные революционеры не могли, или не хотели, взять власть именно из-за того, что некому встать за ними и, соответственно, они могли быть растоптаны по-простому.

Андрей Фурсов: Вы имеете в виду, прежде всего, Никарагуа?

Георгий Коларов: Да, и Сальвадор тоже. Никарагуа и Сальвадор могли быть растоптаны Соединенными Штатами. Как, например, это было в случае с Панамой. Акция 82-й воздушно-десантной дивизии США в Панаме была как раз предупреждением для всех левых движений в регионе, которые были на грани взятия власти, чтобы они этого не делали, что они будут уничтожены в таком случае военным путем. Я сам, когда был еще начинающим аспирантом во время акции 82-й дивизии в Панаме, бросал мертвых кошек и тухлые яйца в стекла американского посольства. Мы сжигали чучело Рейгана, американские флаги, но результата, конечно, от того не было, кроме того, что я пожизненно не смогу получить американскую визу. Также как и все мои друзья, которые в этом деле участвовали, в Софии это происходило, перед американским посольством.

Андрей Фурсов: Это фиксировалось, да?

Георгий Коларов: А вы что сомневаетесь?

Андрей Фурсов: Спрашиваю.

Георгий Коларов: Как раз в это время уже Болгария, так сказать, была брошена «старшим братом» – Советским Союзом, когда здесь еще правил Михаил Сергеевич Горбачев, который в Мальте нас сдал американцам и…

Андрей Фурсов: Он не только вас сдал американцам. Он сдал Советский Союз, Восточную Европу. На Мальте 2-3-го декабря 1989-го года он сдал все, даже то, что не просили.

Георгий Коларов: Да, именно. Он оказался щедрым человеком в этом плане.

Андрей Фурсов: Да, весьма. «Лучший немец XX века».

Георгий Коларов: Да. В конце концов, тогда Латиноамериканская революция и развитие левого движения застряло. Именно тогда Кубинское государство вошло в так называемый особый период, когда несколько лет они были, так сказать, на стадии физического выживания. В конце концов, от голода и от разрушения промышленности и социальной системы их спас не кто иной, а Китай. Потихонечку, с течением лет, когда США почувствовали себя мировым полицейским и стали увязать в болотах Ирака, Афганистана и в других местах земли, соответственно, левое движение опять стало набирать обороты. Потому что, с одной стороны, это очень богатые латиноамериканские страны. Особенно, скажем, такие, не самые большие страны региона, но самые богатые минеральными ресурсами, как Венесуэла и Боливия, которыми сейчас правят леворадикальные президенты, известные, я думаю, всем нашим зрителям: Уго Чавес и Эво Моралис. А также большие страны региона, как Бразилия, Аргентина, Колумбия.

Вы, наверное, знаете, и все наши зрители знают, что Колумбия как раз является поставщиком драгоценных камней. О Бразилии и Аргентине, я думаю, даже не стоит и говорить в этом плане – это всем известно. В один момент получается, что это богатые страны. Бурное поступательное экономическое развитие с некоторыми исключениями, как, например, было в Аргентине в начале ХХI века, и те же социальные контрасты, - до сих пор остаются неразрешенными и, с первого взгляда, неразрешимыми.

Именно поэтому латиноамериканцы в целом, в большинстве своем ориентировались именно на левых, потому что они обещали сделать что-то реальное и начали это делать. Вы знаете, когда я писал кандидатскую диссертацию (свою первую и вторую книги), то главные герои этой книги (я буду защищать ее как докторскую диссертацию в Российском университете дружбы народов) были либо на нелегальном положении, либо в тюрьме, либо в эмиграции, либо, в лучшем случае, в оппозиции. Потому что Даниэль Ортега в Никарагуа сдал власть – проиграл выборы в январе 1990-го года. Он в сущности их не проиграл, но согласился объявить о своем проигрыше. Это было потому, что за ним уже никто не сидел и черед был именно его после Норьега. Даже кубинские эмигранты в Майами поднимали такие лозунги: «Вчера Мануэль (в смысле Мануэль Норьега), сегодня Даниэль (в смысле Даниэль Ортега), а завтра Фидель». Понятно, кто Фидель, думаю, что его не надо представлять.

В конце концов, нужно было чтобы левые самоорганизовывались в каждой из этих стран и установили коммуникацию друг с другом. Нужно было несколько выдающихся личностей, которые их подняли. Это был в Венесуэле Уго Чавес, который немножко посидел после неудачной попытки военного переворота, однако потом взял власть путем выборов. Это был Эво Моралис, который до этого руководил профсоюзом кокалерус, так называемых, производителей кока. Это был выходец из нищеты Луис Инасиу Лула да Сильва – бывший Президент Бразилии, который стал руководителем Партии трудящихся (Partido dos Trabalhadores), или, как она называется на португальском языке треболиской партии, которая зародилась в металлургических комбинатах в пригородах Сан-Паулу.

Тут я, конечно, не могу проявлять лишнюю скромность и не сказать, что его наследницей является моя соотечественница Дилма Русеф. Также как в Венесуэле одним из руководителей партизанского движения, которое отошло от ортодоксальной коммунистической партии, и долгое время шел рядом с Уго Чавесом, а сейчас он его оппонент, – это Теодоро Петков, тоже мой соотечественник. Тоже болгарин.

Андрей Фурсов: Тоже болгарин?

Георгий Коларов: Да. В Аргентинской коммунистической партии на руководящих постах тоже мои соотечественники. Вообще, понимаете, Георгий Димитров и Васил Коларов, которые были единственными…

Андрей Фурсов: Васил Коларов – это ваш дедушка?

Георгий Коларов: Это вы сказали. Я, знаете, не хочу хвастаться этим фактом, потому что Васил Коларов был Генсеком Коминтерна. Он был человеком первой половины ХХ века, а я – конца ХХ и начала ХХI века. Конечно, то, что он оставил в наследство нашей семье в духовном, в научном и политическом плане – это продолжается до сих пор.

Андрей Фурсов: Извините, я вас перебью. Скажите, пожалуйста. Чем объясняется, что столь активные выходцы из Болгарии, во-первых, в Латинской Америке, во-вторых, в латиноамериканском левом движении?

Георгий Коларов: В Латинскую Америку многие болгары попали по разным причинам. В основном, по экономическим. Это было до Первой мировой войны. Эмигрантами были между двумя мировыми войнами, как предки Дилмы Русеф, так и Теодоро Петкова, попали в качестве функционеров Коминтерна, которые должны были бежать из Болгарии. А почему вообще болгары ориентируются в основном на левое движение? Я объясню.

После освобождения русскими Болгарии, в так называемой Освободительной войне 1877-1878-го года, когда Александр II – российским император, про которого никто в Болгарии не знает, почему его называют царем-освободителем. Все считают, потому что освободил Болгарию, а, в сущности, потому что он освободил крестьян. После этого у нас начались геополитические, точнее, приграничные конфликты со всеми православными соседями, которые освободились раньше, опять, благодаря России и успели прихватить понемножку, откусить от территории, населенные компактным болгарским населением.

После освобождения Болгария должна была эти территории отвоевать. Поскольку после окончания конфликта с турками у нас основные конфликты были именно с православными соседями, из-за чего мы попали в Первую и Вторую мировые войны, на стороне Германии. У нас упразднилась православная составляющая национального самосознания и эту вакансию, так сказать, это свободное место заполнила большевистская коммунистическая идеология.

Андрей Фурсов: Понятно. Возвращаясь к Латинской Америке. Если в целом взглянуть на ситуацию левого движения, как бы вы его сейчас охарактеризовали, не исходя из конкретно отдельных стран, а в целом левое движение? Латинская Америка, как целостность, и левое движение в ней?

Георгий Коларов: Так, вы понимаете, я полностью согласен с идеалами, со стремлениями отцов латиноамериканской нации (Симоном Боливаром, Хосе Марти, Сан Мартино, Бернардо Хиггинса и остальных), которые хотели объединить бывшие испанские колонии, потому что они так или иначе объединены между собой в цивилизационном, в культурном плане. То, что происходит в одной из этих стран, даже самой маленькой, не может не повлиять на остальных.

В Кубе случилась революция, и она повлияла на весь латиноамериканский континент. Именно тогда националистические партии Латинской Америки приобрели социальный уклон, а коммунистические – патриотический. Когда в одной стране примерно идет к власти, берет власть левое правительство, то, соответственно, в соседних странах тоже намечается ускорение, усиление левой тенденции. В один момент, когда мы стали наблюдать возрождение левых революционных партий в некоторых странах, то они потянули за собой остальных.

Я могу сказать, что в последние годы случилось только два исключения, которые подтверждают это правило. В Чили легендарные чилийские социалисты, о которых мы много с вами знаем, те, которые потеряли власть в 1973-м году в результате переворота генерала Пиночета. Они только сейчас, после правления двух президентов (Риккардо Лагоса и Мишель Бачелет), отдали власть одному олигарху. Также в Панаме, сын легендарного Омара Торрихоса, который успел обратно приобрести Панамский канал для Панамы, для панамского народа...

Андрей Фурсов: Поэтому, насколько я помню, его взорвали.

Георгий Коларов: Да. Он погиб, в самолете, его взорвали. Его сын, Мартин Торрихос, после окончания своего срока тоже сдал президентский пост местному олигарху. Во всех остальных странах левые постепенно брали эти страны, брали власть в этих странах одну за другой.

Андрей Фурсов: Получается интересная вещь. Нынешний левый переворот в Латинской Америке происходит в период, когда Соединенные Штаты находятся в фазе экспансии. Когда они пытаются точнее восстановить свои позиции, скажем, на том же Ближнем Востоке, уйти в прежнем качестве, но вернуться в другом, как властелином управляемого хаоса, то есть нет Советского Союза за латиноамериканским левым движением. Тем не менее, в эти годы, когда вроде бы, Соединенные Штаты внешне, по крайней мере, внешне сильны, это латиноамериканское движение набирает силы и практически во всех странах, как вы сказали, за двумя исключениями, они приходят к власти.