8188
Лекция Андрея Кочергина
Лекция Андрея Николаевича Кочергина на презентации книги «…или Смерть? » в Фонде славянской письменности и культуры 15. 11. 2012 г.
Часть 4
Вопрос из зала: Андрей Николаевич, хотел задать такой вопрос. Сейчас у молодежи идет такое направление на бизнес. У многих, не скажу что у всех, многие девушки и парни бросают: «Не хочу работать на дядю, хочу открывать свое». Мне матушка и отец рассказывали, в 90-е были настроения: мужчины, парни хотели стать бандитами, девушки – проститутками.
Андрей Кочергин: Достойно.
Вопрос из зала: Было модно. Сейчас, я не знаю, у девушек, у парней модно направление на бизнес, как я замечаю, по крайней мере. Что вы считаете по этому поводу?
Андрей Кочергин: Вообще вакуум – это то, как раз, о чем я говорю. Плохо ли заниматься бизнесом? А почему плохо-то, что в этом плохого? Понимаете какая штука? Есть внутренняя предрасположенность: кто-то может это делать, кто-то не может. Я, например, не умею продавать, не умею этого делать. Я умею организовывать и управлять людьми, я умею заставлять их быть честными людьми. Причем умею делать так, что вроде как меня и не видать, но я есть.
Помните, как про суслика? «Суслика видишь?». – «Нет». – «А он там есть». Вот этот суслик и есть. И когда он есть, то уже и не хочешь больше ничего такого делать, вот так. Поэтому я занимаюсь бизнесом? Нет. Я в бизнесе, я его непосредственная составляющая, я ничего в этом плохого не вижу. Я – некая дисциплинирующая черта. Не полицейский с наручниками, который поймал, отдубасил резиновой дубинкой по харе, и ты стал лучше от этого, подмолодился, а тот человек, который заставляет какими-то консервативными мерами (прежде всего личным примером) становиться лучше хотя бы даже в этой избранной области.
Поэтому бизнес – это слишком глобальная сфера, как сфера «of activity», мы понимаем, а что имели мы в виду? Что мы под бизнесом понимаем? Я, например, под бизнесом понимаю: я токарем работаю, у меня прекрасные, в общем-то, вещи. Занимаюсь производством, у меня центр прибыли. Вот мой станок – он и есть центр прибыли, я же токарь. Бизнес? Бизнес. Почему бы и нет?
Тут другое. Другое дело, что, предположим, у нас нет выбора. Почему я, например, стал военным? Искренне совершенно скажу, врать, лукавить не буду: у меня не было ни одного шанса получить высшее образование. Ни одного. Мы реально нищие были. Я все свое детство, помню, ел вареную картошку. Она была кайфовая, потому что мама еще умела очень кайфово капусту квасить. Я вот ел картошку и капусту. Все говорят: «А чего у тебя живот постоянно?». Ребята, у меня всегда был живот. Я весил 72 кг, у меня был живот. У меня не живот, у меня рахит настоящий, не шутка. Правда, у меня просто рахит, такой я корявенький, кривой. Поэтому симпатяга из меня никогда не получался. Я, в общем, мелким никогда не был, но весил до 30 лет 72,5 кг. Причем размера был точно такого же, и живот был все равно. Все говорят: «Пузо», а ты потрогай – кожу не оттянуть. А пузо было – рахит, потому что мы выросли так, мы – нищие.
Мне получить высшее образование было непосильно, то есть меня бы никто не кормил. При этом при всем, выдам маленькую тайну. Я с первого по четвертый курс… у нас, вообще говоря, за самоволку увольняли, то есть сразу отправляли в войска, и ты улетел, а я уже наслужился к тому времени. Я же из срочной службы пришел в военное училище, и все равно каждый день уходил в самоволку. Знаете, зачем? Я работал. Можете себе представить: курсант, у которого три тренировки в день, абсолютный отличник – четверок не было, пока не помял командиру роты – это отдельная тема была. Четверок понаставили, даже красного диплома не дали, подонки.
Я еще при этом зарабатывал, у меня Васька, сын, родился, и надо было же что-то жрать – я вагоны разгружал. Я ходил, разгружал вагоны, чтоб потом проснуться в 5:45 и поехать в бассейн, чтобы потом сессию сдавать. Я понял такую интересную вещь: свободного времени быть вообще не должно – оно составляет такое брожение мозгов. Когда у меня спрашивают: «Чем бы ребенка занять?», я говорю: «Да чем угодно, лишь бы времени не было свободного». Школа, тренировка, пришел с тренировки, упал спать, и без чувств. Проснулся, ему ни клея не хочется понюхать тогда. Друзья ему будут наркотики предлагать: «Нет, не надо». Девки его до времени не интересуют, потому что ему не до них. Ему морду набьют, если он тренироваться не будет, оно ему надо? У него мотивация же, поэтому такая штуковина. С чего мы начали, я забыл?
Голос из зала: Про бизнес.
Андрей Кочергин: Так вот, про бизнес. Здесь выходит штука такая. У нас, когда мы были… у меня маразм начался: «Когда мы были молодыми». Но, тем не менее, тогда девчонки выходили замуж за военных. Почему? Очень просто объясняется: как еще можно было в Германию поехать или в Чехословакию, или даже в Монголию (там куртки шьют)? Никак. Соответственно, раз – за офицерика, и поперло. Квартира будет обязательно, какая-никакая. Сержантик сворует, картошечки принесет – поджарили, поели. А там паек, еще чего – как бы было хорошо.
Сейчас, например, смотришь на человека, который поступил в военное училище. Совершенно недавно, кстати, меня пригласили провести такую творческую встречу с курсантами Академии связи. Ребята, мне приятно было. Они прямо такие настоящие, такие кайфовые. Они такие: «Родине служить!». И у них там так все здорово. У них там секция бокса. Причем, знаете, удивитесь, сейчас убью наповал. Академия связи не разрешает секции бокса быть секцией бокса. «А зачем нам боксеры? – говорит Академия связи. – Нам не нужны боксеры. Нам, например, футболисты нужны». Их там терроризируют, они втихую занимаются, у них там целый такой процесс. Их там это так сплотило, и они такие боксеры, прямо настоящие боксеры, связисты-боксеры. Мне так это понравилось. Я там тренировочку провел. Нет сначала творческую встречу, потом еще тренировочку провел. Они очень обрадовались, молодцы.
Так вот, сегодня быть офицером в армии – это быть военнослужащим в организации, которая не имеет вероятного противника. Такая абсурдная хрень. «Ты чем в армии занимаешься?». – «В наряды хожу». – «Прикольно, а еще чем?». – «Иногда стреляю». – «А зачем ты это делаешь?». – «Если что коснись, так мы…». А что может коснуться? На нас кто-то нападет? Мне даже для ностальгии хочется понять - кто? На нас некому нападать сейчас, в этом государственном устройстве, вот то, что происходит, – на нас нападать-то некому, но мы реально уже всем в плен сдались. Мы как бы еще площади не передали по акту, а так-то уже все, приехали.
Тут не в плане критики, что я терпеть не могу, а в плане того, что реорганизация Вооруженных сил – это, опять же, одна из первоочередных задач, которая должна в голове у каждого из вас – как это сделать? В основном тут мальчишки, понятно – мы должны думать, мы все солдаты по определению. Вопрос: солдаты ли мы? Если половина откосила, потому что реально стремно. Я же понимаю, почему косят. Даже не потому, что, грубо говоря, он какой-то подлец, а потому что не хочется газоны красить или граблями чего-то мести, потому что ничем, кроме этого, по-честному, не занимаются сейчас. Когда год один всего, два учебных периода – чему там научить можно? Кого? Я-то ведь наслужился, будьте здрасте.
Поэтому странно и можно реорганизовать. Как раз сохранить какую-то нереальную кучу денег, которую отправить на то, чтобы реанимировать какую-то отрасль экономики, чтобы было свое что-то, сельское хозяйство, как минимум. Чего-то у нас продуктов не стало совсем своих. Это смотрите, какая штука интересная: ладно, картошечка своя, что ностальгически приятно, а с этой картошечки человек, который вырастил, налоги заплатит. Соцпакет пойдет, бабкам пенсию добавят, например, или детки опять бесплатно учиться пойдут или лечиться - не суть. Как так выходит, что мы всем миром собираем какие-то копейки людям больным? Это же противно. Почему мы-то? Это что, не наши братья и сестры? Мы что, не заработали, что ли? Богатейшая страна в мире. Мы не можем организовать нашим братьям помощь, потому что мы не хотим своего государства. Если б мы хотели, мы бы его имели, значит, не хотим, значит, пока не созрели – так надо зреть, вот чего я и верещу, как пилорама. Пора уже, давайте.
Поэтому бизнесом – бизнесом, на завод – на завод, но было бы куда. Хорошо, не бизнесом – куда можно еще пойти? Я скажу, куда. У нас сейчас две специальности самые замечательные – юристы и экономисты. Вот у нас одни воруют, а вторые их садят или отгавкивают. Почему? Потому что у нас магазины. У нас дырка в земле, из нее нефть хлещет, с ней что-то там такое происходит, в стране появляются какие-то деньги (откуда - не очень понятно, потому что заводы-то не работают) и – в магазины. Все, покупательная способность у нас организовалась. Въезжаешь в любой город – вы знаете, я часто езжу, гоняю, смотрю. Я одно поражаюсь – только въехал и не понимаешь, куда приехал, потому что вот только какая-то промзона, типа того, куда ты с аэропорта подъезжаешь, и понеслось – «Лента», «Леруа Мерлен», я не знаю, какие у нас еще гипермаркеты, «Метро» - они, как близнецы. Думаешь: куда попал? Вроде и не уезжал никуда, вот я и дома, потому что одни магазины и все одинаковые. Потом спальные районы пошли с хрущевками, которые девать некуда. Вот как. Держи.
Часть 5
Вопрос из зала: Андрей Николаевич, я хотел спросить такой вопрос. Разделяете ли вы церковь земную и небесную, то есть веру и церковь, и какое ваше отношение к Римско-католической церкви в смысле того, что возможно ли в наши дни воссоединение православия и…
Андрей Кочергин: Начну ровно с конца. Вспомните «Идиота», только не того «Идиота», которого Ванька снимал, «Даун Хаус», а настоящего. Когда князь Мышкин, поразительный по трогательности, какой-то такой наивности, чистоте, его такой монолог по поводу латинцев. Он говорит: «Латинцы – они же хуже, чем еретики, они хуже, чем протестанты, они же Христа извратили». Это ведь они же все придумали, это люди, которые на протяжении всей своей истории сражались с православием. Здесь мне видится, во-первых, греховность, вообще говоря, подачи самой. Тут понимаете какая штука, из меня богослов, как из говна пули, вот ей Богу, правда. При этом при всем стоит понять какие-то простые, совершенно прозрачные мысли. Вот Франциск Ассизский сказал то, что сразу определяет, почему мы не с ним. Он почувствовал, что у него нет греха. Он так вдруг проснулся поутру, зубы почистил, между пальцами в ногах поковырялся: нет греха. «Не чувствую, не вижу, чистоплотен, ухожен. Мысли хорошие в голове, никого не обижаю, и что, в жизни мечтать-то о чем?», - понимаете, конечная фаза состояния человека на Земле.
Тут возникает вопрос такой: а не более ли он сияет, чем Спаситель, к кресту приколоченный? Единственный идеальный образ для любого православного человека. Тут после Франциска Ассизского, который там мегасвятой просто, это основа во многом католического богословия, такой вот безгрешный Папа Римский, ни больше, ни меньше, наместник Бога на Земле. Если это наместник Бога на Земле, нам там рядом делать нечего. Когда мне говорят, что мы же все вроде бы братья, - да как мы можем быть братьями с людьми, которые в основных богословских представлениях о вере успели натворить такого, что иначе, как ересью, это не назвать? Маленький нюанс небольшой: я категорически против любой критики в любом направлении. Я всего-навсего сейчас определяю свое отношение к слиянию церквей как таковых.
Не буду, как говориться, скрывать, наверняка многие знают, что, скажем так, подпадание под влияние католической церкви ничем хорошим для православия не заканчивалось. Вспоминаем, почему упала Византия? Как только Византия подписала унию с Римом, Господь не попустил, моментально она исчезла. Эта основополагающая государственность, которая родила, по сути, православное вероисповедание, исчезла, по сути. Господь не попустил. Посмотрите, как рвет на части ренегатов в Западной Украине. Опять же, я не готов. Знаете, если человек начинает говорить про кого-то в отсутствие кого-то – он трус - мое глубокое убеждение. При этом при всем, как объяснить, как на пальцах рассказать? Мне не нравится то, что там происходит. Вот этих ребят нет, чтоб меня отпинали, а мне все равно не нравится, даже потому что их нет. Секунду, мы на вторую часть ответили про католиков. А первое что там было? Понял. Что такое Церковь Христова, кто двумя словами скажет?
Голос из зала: Мы с вами.
Андрей Кочергин: Понятно, «мы с вами» – два слова, хорошо, молодец. Церковь Христова – это люди. Есть, знаете, такая штука, замечательный есть такой монастырь святой Екатерины на Синае. Это поразительное место, где первый раз Моисею явился Бог. Явился он в горящем кусте, называется неопалимая купина, то есть куст, в котором горел какой-то шар, и с ним Господь разговаривал. Бог-отец через этот куст разговаривает, как бы такой телефон с Господом Богом, точнее даже телевизор. Самое поразительное, что этот куст до сих пор существует. Ему, получается, что, не знаю, минимум 3000 лет, максимум 5000 лет, если честно, я не очень в этом силен, то есть явно больше, чем 2000 лет, этому кусту. Он реально есть, его можно посмотреть там, в общем, это чудо. Причем он всегда был, его описывают, что он есть в одном и том же месте, он был перенесен. Единственное, что в том самом месте, где стоял этот куст, сейчас сделали придел, там молятся, а его сдвинули немножко, но корни те же самые. Все равно столько лет! Но рассказ сейчас не о кусте. Икона «Неопалимая купина» – это когда Спаситель, а вокруг него ветки такие раскрываются, а от них росточки, цветочки, листочки.
Вот мы все от него происходим, и нет никакой разницы, если мы действительно Церковь Христова, между небесной и земной, потому что мы все в нем. Когда двое молятся, между них Спаситель. Это и есть тело Христово, церковь. Не храмы даже ребята, не священство, а вот это. Меня поразило: я даю интервью. Я сейчас, чтоб вы знали, основной специалист, один из основных специалистов по ведьмам, которые скачут на алтарях. Меня приглашают, и человек говорит: «Вот как думаете, какой урон нанесли вот эти милые забавные ведьмы церкви?». Нет: «Как они могли нанести урон главе Русской православной церкви?». Я так обомлеем, спрашиваю: «Уважаемый, а кто глава Русской православной церкви?» Он чувствует, что ведь неспроста лысый так подвернул, и он такой заерзал-заерзал: «Вы, что ли? Кто?». Я говорю: «Нет». Он говорит: «И не Кирилл?» Я говорю: «Нет». Он, знаете, запутался, говорит: «А кто?» Я говорю: «В Русской православной церкви глава такой же, как в любой другой православной церкви – Иисус Христос». Тут возникает вопрос: как три дуры могли нанести урон Иисусу Христу?
Вот тут такая штуковина, что у нас все имеют суждения, не имея грамоты, даже примитивной. Когда вдруг какие-то люди начинают что-то такое выдвигать, какие-то тезисы. Причем, знаете что забавно? Вся критика сегодняшняя нашей церкви крайне системна. Смотришь на нее и понимаешь, что какой-то конкретный человек, вполне обладающий неким контекстным знанием, сделал такую подборочку цитатников. «Если вам что-то скажут, а вы ему скажите: «А вот это», - а он вам вот это, а вы вот это». Ребята, сетевой маркетинг. Это вот так пылесосы продают. Так свидетели Иеговы блатуют всех. Они целый день этим занимаются, ролевыми играми. Если-то, то-если, и они - кто кого переиграет. «О, переиграл!», - а почему? А у него память больше, больше запомнил. У тебя 17, у него 27 – он выиграл, съел тебя. Когда мне начинают сыпать, у меня первый возникает вопрос: «Вот ваш сказал вот это». Я говорю: «Подожди, ты мне одно скажи. Ладно, по-другому. Ты где выучил церковно-славянский язык?». Он такой: «Опа, ты это к чему спросил?». – «Ты же вот сейчас цитируешь первоисточник, ты его где вычитал-то?». «Как где? Да полно где». Я говорю: «А на каком языке ты читал-то?». – «Да какая разница-то?». «Да большая. Ты не мог это прочитать, а значит, ты не прочитал то, что у меня, например, в молитвослове написано. Тебе, грубо говоря, по сети прислали такие же кенты лопоухие, очкастые, как ты, и ты вот сейчас сыпешь вот этим всем».
Получается, что одно дело вот бы человек, например, был верующим, и вдруг он понял: «Блин, так ведь там несоответствие. Давайте-ка мы с этим бороться». В принципе, скажу вам честно, что в этой позиции даже есть какая-то отвага. Смотришь и думаешь, наверное... Я смотрю на сатаниста Невзорова, и думаю: вот это же надо! Человек заканчивал семинарию, а сейчас он стал просто апологетом атеизма. Признаюсь честно, мне он по многим причинам несимпатичен, но при этом при всем в его позиции, в его словах существует настолько явное противодействие нам, что, как любой наш враг, он вызывает мое уважение.
Тут надо понять, почему неуважение к противнику, врагу, противоборствующей вам стороне вызывает эмоциональную оценку ситуации и вашего, назовем его контрагента, а это уже ошибка. Уважение и отношение к нему, как к человеку более сильному, образованному, циничному, волевому позволит вам применить все силы и средства для достижения вашей победы. Поэтому вот это шапкозакидательство и наплевательское отношение к чему бы то ни было, а уж тем боле в вопросах веры, минимум вульгарно. Нельзя так, поэтому противников, таких как Невзоров, надо уважать, потому что, глядя на них, ты понимаешь, каким ты не хочешь стать. Когда ты слушаешь его слова, ты находишь поневоле ответы свои, где он сейчас неправ или лукавит. Никогда бы в жизни тебе в голову не пришло кинуться посмотреть и выяснить что-то, если б не этот милый товарищ, поэтому я ему благодарен. Пускай он будет, он-то перед Богом ответит.
Вы знаете, какая штука, я все время говорю: нет, его может и нет. Мы все помрем, а там нет ничего – бывает, а если есть? А он-то как собирается? Причем самое забавное, это не то что если бы мне пришлось сейчас какие-то гадости совершать, что бы там зачлось. Я здесь пытаюсь жить, как человек. Ведь, как человек, пытаюсь жить, и поэтому мне видится, что царствие небесное хоть каким-то шансом, хоть каким-то краешком, глядишь мне где-то там… Дослужусь, покаюсь во всех гадостях, которые за всю жизнь понаделал. Хочется в рай поверить, я не знаю, прикоснуться. Еще недавно, собственно говоря, даже и страшно было подумать, а сейчас думаю, что все-таки надо было пытаться, стремиться, а он – все… Понимаешь, страсть-то какая, ему и лет-то уж не мало. Упаси Господь, заболеет да помрет, а помирать-то как будет?
Вы знаете, поразительно, у меня был случай такой: умирал у товарища отец. Отец – мужик, в общем-то, неплохой, такой коммунист, причем ярый. Причем все это болезненно воспринимал. Ему объяснили, что все это неправильно и все это неверно, все это враги, и он, как к врагам, относился. Пригласил парень священника, думает: может, все-таки как-то покается, причастится. Он еще причем человек взрослый был и крещеный, он увидел священника и заплакал, умирающий человек. Начал ругаться, прогонять его, а священник говорит: «Он не меня прогоняет, он смерть прогоняет. Он меня увидел и понял, что он умирает. А мы ее не прогоним, она нас всех поймает».
Вот тут ужас такой, что, ребята, не страшно умирать, все помрем. На твоем пути жизненном ты видишь, как люди уходят, с какой легкостью уходят и даже цинизмом, это все не страшно. Страшно оказаться даже не смешным, а вульгарным, когда ты понимаешь: что ж ты жизнь такую прожил? Как свинья какая-то, ничего хорошего не сделал. Мог, но сил не нашел, желания не нашел, так каким-то огрызком и просуществовал. Мы что, огрызки что ли? Да хрен там. Держи книжку.
Комментарии к видео