Не верь! Не бойся! Не сдавайся!

Не верь! Не бойся! Не сдавайся!

Общая продолжительность: 18:46

Националисты Иван Миронов, Максим Марцинкевич и Роман Железнов делятся опытом пребывания в местах заключения.

На 2012-й год, по мнению правозащитников, в местах лишения свободы находятся тысячи политических заключенных.

Иван Миронов, заместитель председателя «Российского общенародного союза», писатель. Обвинялся в покушении на Анатолия Чубайса.

Никому не верьте и ничего не бойтесь – это раз. Во-вторых, когда вас вдруг приняли и везут на допрос, вы должны отдавать себе отчет только в одном, что просто так вас никто не отпустит. Вы выйдете из кабинета или законченной сукой, или не выйдете вообще – вы едете на тюрьму. При этом у вас психика начинает неадекватно работать. Вы начинаете неправильно воспринимать окружающую действительность. Вы сталкиваетесь с людьми, которые знают десятки методик, как вас сломать, как залезть в душу, как получить нужный результат. Однако не ломается молчание. Берите ст. 51 УК РФ идите в отказ, не верьте ни им, ни адвокату, ни даже себе. Все, молчание, потому что вы не способны принять адекватное решение.

Только через неделю, условно говоря, вас отвезут на Петровку. Вы будете сидеть там с жутко блатными людьми, которые могут оказаться просто сотрудниками переодетыми – это Петровка и УВС. Может, то же самое на тюрьме повториться. За неделю вы поймете ситуацию. Вы встретитесь там еще раз с адвокатом, вы поймете, что происходит на воле, вы поймете, что с вашими подельниками: есть ли они, есть ли на вас какие-то показания. Только через неделю вы правильно сформируете то, что вы должны говорить и должны ли говорить вообще или оставить это до суда.

Аккуратнее с алиби. Не спешите кричать: «У меня есть алиби». Даже если вас видело сто человек – вас никогда не отпустят. Алиби – оно никогда еще человека не освобождало из-под стражи. Алиби может сыграть только в одном случае: когда вас судит суд присяжных. Вы озвучиваете алиби, и для суда присяжных это является весомым доказательством вашей невиновности. Поэтому не спешите говорить, что меня видели те-то и те-то. Как только вы назовете тех, кто может подтвердить ваше присутствие в другом месте – их будут дергать и будут ломать на показания. Уходите от какого-то именно национального сегмента, потому что этим могут воспользоваться оперативники, у которых цель – сломать вас на другие уголовные дела, получить с вас оговоры, показания на ваших товарищей. Потом они официально, таким образом, вас пускают под блатные молотки. Вроде и те как бы действуют по понятиям – по такой легкой наводке, и этим уже готовый материал плывет им в руки. Поэтому старайтесь везде всегда находить со всеми общий язык. Все люди.

Никого не бойтесь и ничего не бойтесь. Никогда не оправдывайтесь, потому что как только вы начинаете оправдываться – все, вы сделали шаг назад. Дальше последует удар. Одно оправдание, второе –  вы уже должны, вы уже виноваты. Даже если вы не правы – стойте на своем до конца. Будьте умны, будьте хитры и в тюрьме прав не тот, кто прав реально, а тот, кто сможет свою правоту или неправоту обосновать. Старайтесь обосновывать все, что вы делаете. (было: Станьте обоснованным. Все, что вы делаете). Поэтому это очень сложный социальный коллектив. Старайтесь в нем уживаться, работать, потому что нам – тем, кто туда попал – они нужны для дальнейшей борьбы: сильные, здоровые, крепкие. В тюрьме, поверьте мне, можно сохранить и здоровье, и приобрести это здоровье. Читайте, пишите. Не умеете писать – этому учатся. Формулируйте свои мысли – выписывайте какие-то цитаты, предложения, абзацы – вы научитесь.

В моей книжке «Родина имени Путина есть глава, которая называется «Твиттер строгого режима» – это отдельная история. У меня было 50 вопросов, я брал интервью по этим 50-ти вопросам у разных сокамерников в разное время. Они не слышали друг друга. Начиная от скинхеда, который убил 20 человек, и заканчивая олигархом. Я одному товарищу-коммерсанту говорю: «Слушай, а что тебя больше всего поразило на тюрьме? ». Он говорил: «Больше всего поразило, я когда заехал, то ничего не понял – все кругом смеются. Все кругом смеются. Это же тюрьма! Здесь должны все страдать и плакать, а все кругом ржут». На самом деле я подтвержу эти слова. Это такая психологическая уловка, чтобы не плакать, чтобы не рыдать – люди пытаются поддерживать искусственно, хотя потом это уже становится абсолютно непринужденным и уже входит, наверное, как часть жизни – хорошее настроение друг к другу. То есть там действительно весело, действительно смешно. Там существует специфический юмор, свои какие-то специфические сводки, разводки. Тем не менее, сидеть весело.

Так что вопрос привычки. Как только вы привыкните, как только вы во всем разберетесь, как только вы перестанете бояться, потому что больше всего боятся непредсказуемости и не так страшен удар, как страшно ожидание удара. Все эти пресс-хаты – они, кстати, построены по такому принципу. Когда вас не бьют, но вы живете в ожидании того, что начнут. Вы готовитесь к этой драке, вы готовитесь к этой схватке – это психологически достаточно напряженно. У вас начинает перегружаться психика и когда это происходит 24 часа в сутки, то достаточно это тяжело. Кстати, третье издание моей книги «Замурованные», где все это прописано. Там прописаны психологические портреты, детали, как надо себя вести, с какими человек сталкивается с разводками, как идет распределение ролей в камере. «Замурованные» буквально вчера вышли и сейчас уже должны появиться на книжных полках. Какое-то время их не было, они пропали с продаж, но сейчас они вновь появятся. Так что там все ответы  они изложены.

Максим Марцинкевич, общественный деятель, писатель. Отбывал 3, 5 года в заключении по ст. 282 УК РФ.

Человека принимают на улице, сразу нужно предлагать деньги – здесь даже не может быть двух вариантов. Прямо сотрудникам ППС предлагать деньги. Потому что ППС – это самое дешевое звено всей этой системы. Они могут отпустить за тысячу долларов, за две, за три, за пять. Какое бы серьезное преступление не было совершенно. Если какой-нибудь Ашот лежит с ножом или мало ли что. То есть надо предлагать деньги, да, много можно денег предложить. Будешь ты ночь в машине сидеть, обзванивать знакомых, но ты уйдешь. Если тебя принимают опера, то есть дело уже возбуждено, уже все, то здесь не нужно сопротивляться – это просто глупо. Можно получить травмы, так как они заряжены на подавление сопротивления при аресте, при задержании. Плюс можно получить дополнительную статью. Смысла никакого нет. Когда тебя берут – тебя возьмут все равно, система налажена.

Если это повестка, то ни в коем случае нельзя идти по этой повестке – пришла она тебе и ты пошел. Нет, если реально хочется прийти, узнать в чем дело, то звони адвокату и с адвокатом иди. Если следователь звонит по телефону: «Приходи, пообщаемся, я тебе хочу пару вопросов задать». – «Пошел вон, ты кто такой? ». То есть эти разговоры: «Я же с тобой по-хорошему, ты приди как бы», – это уже не по-хорошему, он нарушает закон. Он должен прислать тебе в руки повестку, чтобы ты расписался и тогда ты идешь в прокуратуру. В противном случае в нашем правовом государстве может быть следующая ситуация. Ты приходишь, тебя принимают, могут пытать несколько часов, а юридически ты будешь задержан только глубокой ночью. То есть те сутки, которые ты там будешь находиться нигде не зафиксированным, все самое интересное с тобой и произойдет. Если ты приходишь с адвокатом – тут уже гарантировано хотя бы то, что не будет этой форы у оперативных сотрудников, чтобы с тобой беседовать «по душам» и очень плотно.

Если вас задержали без адвоката, привезли, то сперва идет разговор с операми. С ними надо просто проявить выдержку. Опера всегда врут. Вообще менты всегда врут. Мало того опера могут еще и пытать. Они могут бить, могут морально давить – в любом случае, это будет давление, то есть им нельзя верить, давать показания, сотрудничать или нет. Даже если вас двое – два человека попадают, цена преступления какой-нибудь средней тяжести и грозит им, в принципе, по году тюрьмы. Каждому из них следователь говорит: «Ты дай мне информацию, что этот твой дружок делал и что-то посерьезней, и уйдешь домой. Он получит десятку, а ты домой пойдешь вообще». То есть каждый думает: «Так, хорошо, значит, если я расскажу про дружка – я сразу ухожу, дружок садится на десятку. Хрен его знает, а что такой ли он мне дружок? » и дает показания.

Если оба человека дают показания, то в итоге оба уезжают на пять лет просто. Уезжают оба и все – они друг на друга наговорили. Молчали бы — получили по году вдвоем, сели бы по году. Поэтому не торопитесь давать показания. Вы должны понимать,   кто ваши подельники, могут ли они вас дать, сдадут ли они вас? Дальше вы должны уже строить свои тактические действия, как вы будете дальше – давать показания или не давать. Есть у ментов уловка, что чистосердечное признание смягчает вину. Однако в УПК нет такого понятия, как «чистосердечное признание» — это вранье, его в принципе нет, это название передачи. В материалах дела прокурор напишет, что под давлением улик, неопровержимых доказательств, собранных следствием, подозреваемый признался в совершении преступления и все, никакого чистосердечного признания.

 В камеру заходить очень просто. Взял баул, зашел, поставил его недалеко от двери, поздоровался со всеми: «Всем привет, здравствуйте». Здесь, конечно, нужно понимать, что вопросы,   которые тебе будут задавать – они могут носить два направления. Первое – что с тебя можно взять? То есть, есть ли у тебя деньги, то есть можно ли с тебя тянуть что-то на общее. Второе – это что ты можешь рассказать по совершенным тобой преступлениям? То есть это оперативный интерес или корыстный. Во всех других случаях, зэкам друг на друга просто насрать. То есть надо понимать, что любой зэк, который к тебе полезет разговаривать по душам, который начнет выспрашивать: «А сколько вас было народа? А правда ли совершили? А что менты шьют? А что доказуха есть, нет? » – это самый натуральный стукач. Он может полезть и с агрессией: «А что ты скинхед что ли? ». Может полезть и в душу.

Во-первых, за образ мыли спроса нет. Просто нет такого. Нельзя взять и избить человека за то, что он придерживается каких-то взглядов. То есть в тюрьме это просто не бывает так. Что еще важно? Нельзя верить никому в камере, то есть вообще никому. Нельзя хвастаться, нельзя что-то рассказывать такое, по душам разговаривать. Нельзя вообще разговаривать о своей интимной жизни, потому что понятия вот эти тюремные – они очень странные.

Главное – не поступать против своей совести. На зонах, там уже другой вопрос, там по-разному. Если зона красная – тут люди будут сотрудничать, как ты не крути. Это называется «встать на должность». Должностные называются козлами. По сути – это люди, которые смотрят за тем, чтобы режим содержания соблюдался. В принципе всех вменяемых людей на красной зоне поставят на должность – ты никуда не денешься. Если увидишь, что у тебя есть мозг – тебя поставят на должность. Если у тебя нет, конечно, каких-то стойких принципов на нее не вставать и финансовых или каких-либо других возможностей это осуществить.

Если зона черная, то сотрудничать с администрацией могут только, в общем-то, люди, въехавшие в косяк – что деваться уже некуда – надо идти в козлы. Потому что там это не приветствуется – там другой режим. Тут однозначного совета не дашь – сотрудничать с администрацией или нет. Куда попадешь – на месте все увидишь. Если тебя принимают, то не верь, не бойся и не сдавайся. Только и всего.

Роман «Зухель» Железнов, политзаключенный. Отбывал 3 года в заключении.

Я за все то время, что я пробыл в заключении – я, как ни странно, много чего повидал. Я был на целых пяти лагерях. Безусловно, все командировки абсолютно разные, как говорится «в каждой избушке свои погремушки». На мой взгляд, лучше всего конечно, находиться в не режимных зонах, потому что там возможно и связь иметь и какие-то блага себе за деньги получить. Очень много что зависит не столько даже от места, сколько от самого человека. Сумеет ли он найти общий язык с так называемыми «блатными» либо с администрацией и как он себя покажет, как он себя проявит. Хотя так называемые уголовные авторитеты, лагерные авторитеты – они зачастую самые ярые помощники администрации и без ведома администрации они ничего никому никогда не сделают.

Самое первое мое впечатление – это была Петровка, 38, где я пробыл несколько дней. Затем Бутырская тюрьма. Очень специфический там контингент, в основном не славянский. Далее, собственно, место, которое я никогда себе не представлял, живя в Москве – это республика Коми, колония-поселение, где я был. Работы при -38⁰С, потом уже Иваново, откуда я собственно освободился.

Тюрьма и лагерь – это довольно-таки две большие разницы. В тюрьме в принципе там само собой в течение некоторого времени человек находит свое место, чем ему заниматься по камере: межкамерной перепиской, кто-то еще чем-то занимается. В лагере, где уже, соответственно, больше различных возможностей лучше всего заниматься самообразованием, держать себя в форме и ни в коем случае не деградировать, и не превращаться в овощ. Я лично считаю, что лишний раз лучше о себе вообще никак не говорить, но и лгать, в принципе, смысла нет. Если оперативные сотрудники посчитают то, что контингенту, содержащемуся в камере, нужно сказать о том, кто с ними сидит, то они будут собственно в курсе еще до того как этого человека заведут в камеру. Лишний раз лучше о собственной личной жизни не говорить.

Правых, естественно в тюрьмах не любят, потому что там, в основном не то что биологические, но как минимум социальные отбросы собраны. Весь спектр. Позитивного отношения ждать не приходится. Я видел много, довольно таки, интересных таких вещей: разводки людей на довольно таки крупные суммы денег даже по московским меркам. Я видел наркоманию, гомосексуализм, пару раз я видел именно убийство, само убийство. Довольно таки реально интересное – это разного рода аферы, которые люди могут проворачивать как среди спецконтингента, так и даже дотягиваясь до свободы и уже там находя себе деньги.

Бывают случаи такие, когда, например, люди на какой-нибудь пересылке или в камере тюремной имеют глупость оставить свой номер остальным. Я имею в виду, так сказать вольный номер своих родственников, и потом уже могут звонить от имени этого человека и говорить: «Ваш родственник в беде, вы можете ему помочь. Он просил прислать ему то-то на того-то» и так далее, и тому подобное.

Лучше всего сохранять некий разумный баланс и просто лишний раз в какие-то разговоры не влезать. Больше слушать, меньше говорить. В принципе абсолютно все они способны понимать человеческий язык и грубо говоря, какую-то особую «феню» знать не обязательно. Естественно очень много мата. Следует сначала семь раз отмерить, один раз отрезать. Прекрасно нужно, когда начинаешь заниматься какой-либо деятельностью, прикидывать какой может быть финальный вариант. Надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Соответственно я всем желаю не сдаваться. Мы победим.