Необходимая оборона

Необходимая оборона

Авторская передача Марии Бутиной, федерального координатора движения «Право на оружие».

Мария Бутина: Наш мир полон опасностей. Есть те, которые зависят от нас, но есть и те, от которых мы ничего предугадать не в силах. Вас может вот так, например, убить ведром, или просто так задавить машиной. Однако есть опасности, которые мы все-таки можем предусмотреть и можем найти способы от них защищаться. Именно для этого мы создали программу «Защита» с Марией Бутиной.

Летом этого года Татьяна Кудрявцева возвращалась к себе на дачу с лесной прогулки с двумя лукошками грибов. На безлюдной подмосковной дороге Татьяну стал преследовать ранее неизвестный ей мужчина из Узбекистана. Он силой потащил женщину в лес, осуществляя сексуальные домогательства, не реагируя на ее просьбы прекратить нападение.

Татьяна Кудрявцева: Я реально попрощалась с жизнью. Я просто уже представляла все, что он со мной сделает, что он надругается надо мной, в этом лесу меня убьет и что никто мне не поможет.

На теле пострадавшей зафиксированы множественные синяки и кровоподтеки, в том числе следы от удушения на шее. Женщина уличила момент и нанесла свободной рукой случайный удар грибным ножом, который оказался смертельным для насильника. Татьяна сама попыталась оказать первую помощь пострадавшему и вызвала «Скорую». Однако врачи не успели спасти агрессора. Вместо благодарности за очищение страны от маньяка, женщина получила обвинение в совершении умышленного убийства на почве возникшей неприязни.

Алексей Паршин: Вместо того чтобы расследовать это дело, вместо того, чтобы провести тщательно проверку, а потом уже предъявлять какие-то обвинения, следствие пошло по другому пути. Сначала предъявило обвинение по особо тяжкой статье. Более того, попыталось даже арестовать Татьяну. Хорошо, что суд оказался достаточно разумным, выслушал доводы, отказал в аресте.

Ни безупречная репутация женщины, ни зафиксированные на ней следы насилия и удушения не вразумили следственные органы. Только масштабный общественный резонанс, который поднялся вокруг этого дела, позволил смягчить позицию органов. Теперь ей инкриминирует превышение пределов необходимой обороны. Однако и эти обвинения сторона защиты считает неуместными.

Алексей Паршин: Вопрос возникает. Что же, собственно говоря, мешало следствию изначально вменить хотя бы эту статью? Она всего до двух лет, позволяет человека не арестовывать, позволяет человеку находиться на подписке о невыезде. Не понятно. Этот уровень следствия и уровень подхода к человеку он, конечно, сильно отличается от уровня подхода к человеку в других странах.

Женщина защищалась от насилия так, как могла и вряд ли бы она осталась в живых, развивайся события иначе.

Мария Бутина: Итак, мы посмотрели сюжет. Что же выходит? Защититься и стать преступником в своем государстве или не защищаться, но что тогда? Сегодня мы об этом поговорим с Дмитрием Дробницким – писателем и публицистом. Здравствуйте, Дмитрий.

Дмитрий Дробницкий: Здравствуйте, Мария.

Мария Бутина: Как же нам тогда быть? Все-таки защищаться или не защищаться? Быть или не быть? Извечный вопрос. Как вы считаете?

Дмитрий Дробницкий: При нынешнем законодательстве, разумеется, самозащита наказуема. Это показывает просто вся правоприменительная практика, которую мы видим. О чем это говорит? Это говорит о том, что наше законодательство не слишком хорошо. Если наше законодательство, наша Конституция, наш Уголовный кодекс допускают, чтобы правоприменительная практика была таковой, что обороняющаяся от изнасилования женщина, попадает под суд и только общественный резонанс смягчает ей статью – это значит, что законодательство не слишком хорошо и его нужно изменять.

Мария Бутина: Может, просто гражданский лоббизм еще слишком слаб? Или все-таки есть ли какие-то прорехи в законодательстве, ведь существует масса стран, где вполне успешно реализуются законы о самообороне. Чего не хватает нашему закону, как вы считаете?

Дмитрий Дробницкий: Наш закон унаследован из советских времен, где человек чихнуть не мог без разрешения государства. Вот, собственно говоря, мы этот самый закон сегодня и получили, немножечко в измененном виде. Мы без государства не имеем права ничего, в том числе защищаться. Мы не имеем права защищать свою собственную жизнь, если только нам это государство не разрешит. Между тем, гражданские права никто сверху никогда в жизни не давал. Гражданские права завоевывали. Мартин Лютер Кинг вовсе не спрашивал у государства право на равное представительство чернокожих американцев, на их равные права. Он это право мирно и законно завоевал. Права нужно завоевывать. За соответствующие изменения в законодательстве нужно бороться.

Весной этого же года на дом тульского предпринимателя Гегама Саркисяна было совершено нападение четырех бандитов. Они избили его и взяли ценные вещи. Когда он услышал, что налетчики, переговариваясь на грузинском языке, собираются убить его семью и сжечь дом, он нашел в себе силы, чтобы схватить кухонный нож, зарезать троих нападавших и обратить в бегство четвертого. Первой реакцией правоохранительной системы была попытка посадить героя самообороны. Однако общероссийская волна народной поддержки, в которой принимал участие даже губернатор Тульской области изменила планы следствия и действия Саркисяна были признаны законными, в рамках необходимой обороны.

Мария Бутина: Скажите, какая концепция вам ближе. Существует масса стран, где совершенно по-разному понимают самооборону. В каких-то странах говорят, что ты должен отступать до тех пор, пока можешь и только потом, в случае крайней необходимости, защищаться. Где-то, например, в некоторых штатах США говорят: «Надо стрелять на поражение, если преступник посягнул на твою собственность, ведь он уже превысил границы, разрешенные ему законом». Так все-таки как вы считаете, как здесь быть?

Дмитрий Дробницкий: Безусловно, это вопрос, еще раз правоприменительной практики, но только в том случае, если суд будет честным. Честным суд будет только в том случае, если, во-первых, будет конституционно указано право на самооборону, в том числе на вооруженную. Во-вторых, если суд будет судом присяжных. Причем вовсе не обязательно по тяжким статьям, по всем категориям дел. Если перед обвинителем будет стоять стена из 12-ти независимых, беспристрастных граждан, которые возможно жили рядом с человеком, которого обвиняют за то, что он застрелил человека, совершая самооборону. Здесь обвинители могут пойти гораздо раньше на сделку, как это происходит в Соединенных Штатах. Более того, вы говорите, что есть разница между разными штатами в Соединенных Штатах. Безусловно, но только исключительно по скрытому ношению оружия, а не по хранению его дома. Во всех штатах, даже в федеральном округе Колумбия, где в принципе не действуют никакие лицензии на ношение оружия. Для того чтобы иметь оружие дома нужно всего-навсего оставить данные своих водительских прав и соответственно забрать пистолет через неделю. Дома хранить вы его имеете право и естественно обороняться там.

Мария Бутина: Даже стрелять на поражение?

Дмитрий Дробницкий: Безусловно. Там есть только один вопрос. Либо это было предумышленной убийство, хотя там нет такого понятия. Там есть убийство I, II, III степени, но это уже не стоит здесь разбирать сейчас либо это была самооборона. Если это действительно была самооборона без предыстории, без мотива на нанесение особых тяжких, без добивания, скажем. Вот человек лежит, его начинают добивать и доказывать, что был мотив на добивание. Тогда это убийство. Все остальное – это самооборона и человек является оправданным в таком случае.

Мария Бутина: Очень интересно. Вы наверняка слышали, сейчас достаточно, я бы даже сказала модными, являются разговоры о введении в России доктрины «Мой дом — моя крепость». Как специалист, как писатель, занимающегося достаточно большим количеством исследований, что вы видите в этом понимании? Что такое «Мой дом — моя крепость»?

Дмитрий Дробницкий: Я его понимаю несколько шире, но давайте хотя бы начнем с «Мой дом — моя крепость». Ведь понимаете в чем дело, у нас, например, считается, что самооборона – это, в общем-то, нечто излишнее. Пока что по законодательству, если почитать ст. 108 УК РФ. Дальше, если идут дальнейшие разговоры, считается, что вы должны оборонять только свою жизнь, значит, соответственно и здоровье. При этом на самом деле вопросы с женщинами по поводу угрозы изнасилования. Что это такое? Угроза здоровью или нет? Ужасная на самом деле практика.

Давайте пойдем дальше. О собственности. У нас абсолютно нет уважения к собственности. Ладно, мы женщин не уважаем, ладно мы не уважаем жизнь людей, вы понимаете? Ведь с этим мы еще можем общество вылечить, но у нас ужасное есть родовое пятно от Советского Союза, что мы не уважаем собственность. Если посягаю на вашу собственность, то нет, вы не имеете права оборонять свою собственность.

Если вам будет дано право оборонять вашу собственность, то рано или поздно вы скажете: «Послушайте, я хочу, чтобы моя собственность оборонялась так, а не так и не только при помощи вашего оружия, но и при помощи вашего полицейского». Вы потребуете, чтобы он был избран. Затем вы потребуете, чтобы те обвинители, которые выступают в судах были независимыми и тоже избирались. Вы потребуете судов присяжных по всем категориям дел. В вашем городе, в вашем микрорайоне. Вы захотите, чтобы это было так. В этом смысле рано или поздно мы придем к концепции «Мой город — моя крепость».

Мария Бутина: То есть это начало пути?

Дмитрий Дробницкий: Это начало пути к тому, чтобы обрести себя действительно как самодостаточная нация, которая понимает, что есть ее права, и главное при этом, нация ответственная. Потому что, принимая на каждом этапе соответствующие решения, мы становимся более ответственными в том смысле, что мы принимаем на себе гигантскую ответственность. Почему столь опасливые настроения против оружия, против самообороны? Почему так много страха? Люди боятся принимать на себя ответственность.

Мария Бутина: Наверняка вы слышали и видели в нашем сюжете о деле Татьяны Кудрявцевой.

Дмитрий Дробницкий: Разумеется.

Мария Бутина: Да, конечно. В этом сюжете женщина оборонялась, а сейчас ей благодаря общественному резонансу приписывают ст. 108 УК РФ, превышение пределов необходимой обороны. Снова к вам вопрос. А где предел? Как не превысить тот предел, когда человек потянулся за, грубо говоря, ста рублями, а ему ответили в ответ выстрелом. Должен ли быть определен законодательством такой предел или это как-то решается путем именно суда присяжных. Как думаете?

Дмитрий Дробницкий: Я думаю, что, прежде всего – это, безусловно, решается справедливым судом, но также решается и правильным законодательством. Я лично считаю, что в том виде, в котором существует ст. 108 УК РФ – это в принципе постсоветское позорище, которое мы унаследовали от СССР. В данном случае мне не очень понятно, что такое «превышение пределов необходимой самообороны»?

Мария Бутина: Да, у нее очевидная ситуация. Женщина защищалась, использовала последний шанс, который у нее был.

Дмитрий Дробницкий: Разумеется, свидетелей нет.

Мария Бутина: Разумеется нет и якобы превысила. Где эта грань? Хотелось бы этот вопрос задать и следствию. Где действительно грань? Где уже есть угроза, а где ее нет? Как вы думаете, как это можно было бы определить?

Дмитрий Дробницкий: Следствию сейчас в нынешней ситуации приходится заводить дело по факту наличия трупа или, скажем даже, ножевого или пулевого ранение. Если есть труп, значит это либо ст. 105 или ст. 108 УК РФ, либо я не знаю, что еще? По какой-то статье они же должны завести уголовное дело. Здесь именно вопрос в том, что есть ст. 108 УК РФ и может быть, ее и оправдают, но все равно дело то должно быть заведено. Человек находится под судом, под подпиской о невыезде, хотя ничего противозаконного он не сделал. Ведь здесь вопросы не к следствию, здесь вопросы к законодательству. С моей точки зрения вопрос о том, что человек имеет право на самооборону, а не только на некую аморфную безопасность должно быть закреплено в Конституции. Именно в этом случае, собственно говоря, Конституция, как закон прямого действия даст возможность просто-напросто закрывать эти дела в досудебном порядке. В противном случае следствие будет, безусловно, его тянуть до суда.

Мария Бутина: Почему наши законодатели себя веду таким образом, что до сих пор не закрепили это право на самооборону? Чего бояться?

Дмитрий Дробницкий: Здесь есть очень тонкий момент, который связан с тем, что наши законодатели должны быть народными представителями. Они все-таки себя народными представителями до сих пор не чувствуют. Мы не заставили их чувствовать нашими представителями. Они представляют не наши интересы. Они все-таки считают себя отчасти высшей кастой – чиновниками. В этом смысле, если посмотреть на всех, кто против, скажем, отмены ст. 108 УК РФ, кто против гражданского огнестрельного оружия. Если мы посмотрим на них, у них либо есть легальное оружие, либо их охраняет ФСО, либо есть вооруженная охрана, имеющая право на огнестрельное оружие. В подавляющем большинстве случаев. Это если брать чиновников. К сожалению, они не наши пока что народные представители.

Для того, чтобы и этот вопрос, и все вопросы, которые с ним связаны, ведь это вопрос гораздо более широкого вопроса естественных прав человека, которые у нас не защищаются, которые наоборот репрессируются. Как, например, право на самооборону. Для этого нужно политическое движение. Нужно убеждать партии, что за них проголосуют только в том случае, если они возьмут на борт целый этот пакет: суд присяжных, выборность полицейских, отмена ст. 108 УК РФ, конституционное закрепление «Мой дом – моя крепость», хотя бы для начала. Значит, за эту партию будем голосовать, если вы этого не объявляете, то не будем голосовать

Мария Бутина: Как вы считаете, движение есть, мы идем к этому или мы откатываемся назад? Можете какую-то динамику нарисовать здесь на ваш персональный взгляд?

Дмитрий Дробницкий: В общественном плане, безусловно, движение вперед есть. Здесь однозначно, что не только благодаря активистам за самооборону, огнестрельное оружие. Хотя их вклад, безусловно, очень велик. Мы это знаем и я это просто признаю. Тем не менее, сдвиг в общественном сознании тоже есть. Однако государство после событий мая-декабря все-таки сейчас пока что та власть, которая была избрана, склонна немножечко к репрессивным мерам. Ведь репрессивные меры, такая реакция-light, она предполагает не просто в каких-то отдельных  точках действовать, как репрессивная и как реакция, а по всему спектру. Безусловно, все равно нужно оказывать дальнейшее давление на политические партии, добиваться того, чтобы они проходили в Парламент. Добиваться того, чтобы эти поправки принимались. Борьба эта долгая. На самом деле ровно точно также как Мартин Лютер Кинг нужно сказать себе, что мы не определяем конечный день, когда мы победим, но рано или поздно эти права должны быть такими. У нас будет право на самооборону, у нас будут выборные полицейские, у нас будет честный суд и эта страна будет наша. Страна свободных людей, устроенная, справедливая.

Мария Бутина: Спасибо, Дмитрий. Итак, как же быть, защищаться или нет? Быть преступником или все-таки успешно обороняться? Или совершить героический подвиг? Все решать именно вам. С вами была сегодня я, Мария Бутина в программе «Защита». Удачи вам и будьте здоровы.