О деле Развозжаева

О деле Развозжаева

Дмитрий Аграновский, российский адвокат, политический деятель, и Андрей Фефелов, заместитель главного редактора газеты «Завтра», о политической подоплеке дела оппозиционера Леонида Развозжаева.

Андрей Фефелов: Здравствуйте! У нас в гостях адвокат Дмитрий Аграновский и мы будем говорить о деле Развозжаева. Леонид Развозжаев – человек, знакомый мне давно и неплохо, а ты его адвокат нынче. Поэтому информация идет «из первых уст» так сказать. Но насколько я знаю, Дмитрий Владимирович, ты ограничен в своих высказываниях.

Дмитрий Аграновский: Действительно, на сегодняшний день на нас наложена подписка о неразглашении. Она наложена незаконно. Она «вырвана» у нас под условием вступления в дело; отобрана была, когда нам необходимо было прибыть к Леониду Развозжаеву на следственные действия. Я даже вынужден был связаться с Евгением Марковичем Резниковым и посоветоваться с ним вообще, что делать в этой ситуации. Выхода другого не было. Так, конечно, по делу никакой подписки здесь быть не может. Я слежу за прессой. В этом деле Следственный комитет активно формирует информационную политику, активно ведет наступательную стратегию в прессе, создавая у граждан – и даже, как я понимаю, у президента – видимость виновности наших подзащитных. Я так понимаю, может быть, сверху есть какой-то запрос на некий заговор и вот: «Какой вам заговор? Хотите – левый заговор, хотите – националистический заговор». Настоящий бизнес он сам формирует себе рынок. «Хотите – либеральный заговор».

Андрей Фефелов: Развозжаев – это какой заговор?

Дмитрий Аграновский: Развозжаев, наверное, на этом «рынке заговорщицких услуг» – это левый заговор, я так понимаю.

Андрей Фефелов: По идее да, вообще-то. Но, честно говоря, весь антураж…

Дмитрий Аграновский: Здесь очень сложно провести грань, потому что, как я понимаю, в Следственном комитете они не очень различают эти оттенки правого, левого, либерального, националистического. Поэтому все это, в общем-то, меняется местами. Мы знаем Развозжаева, знаем Удальцова. Они, мягко говоря, очень далеки от либеральных взглядов. На мой взгляд, они вообще не вписываются в эту картину противостояния власти, противостояния Владимир Владимировича Путина и либералов из лихих 90-х, которые хотят Госдепу за деньги Америки Родину продать. А Удальцов… вообще, «левые» – они достаточно в народной среде, особенно в протестной, популярны. Поэтому они картину эту портят и, мне кажется, все – и кремлевские силы, и антикремлевские – они довольны, что именно левый фронт попал под такую раздачу.

Андрей Фефелов: Самый главный момент, который меня заставил сегодня тебя пригласить и который заставляет думать о Леониде все время. Дело в том, что Лёнчик (так мы называем его в нашей среде) явно не является модератором этих страшных процессов, которые ему вменяют: организация массовых беспорядков и чуть ли не смена власти в России. Есть ощущение – оно у меня очень острое и четкое, может быть, я не прав, но – мне кажется, что Леонида Развозжаева выбрали в качестве своеобразного стрелочника. Причем было выбрано самое незащищенное и самое слабое звено. Все эти группы, довольно мощные, довольно влиятельные, либеральные, которые завязаны чуть ли не на крёстную президента, чуть ли не на людей, которые обладают колоссальными возможностями: информационными, связями с западными государствами, правительствами…

Дмитрий Аграновский: Почему «чуть ли не»? Самыми настоящими связями или как раньше говорили «крышей», поэтому к ним просто так не подступишься.

Андрей Фефелов: Да. Есть такое впечатление, что посмотрели и взяли человека, за которого никто не будет впрягаться. По сути дела так и получилось. Кстати говоря, сам Удальцов не является фигурантом какого-либо серьезного уголовного дела.

Дмитрий Аграновский: Нет, почему же? Тут ошибка как раз: Удальцов является фигурантом абсолютно того же самого дела. Он тоже проходит вместе с Развозжаевым.

Андрей Фефелов: Как свидетель?

Дмитрий Аграновский: Нет, как один из сообвиняемых.

Андрей Фефелов: Но его не таскают ни в Ангарск, никуда.

Дмитрий Аграновский: Конечно. Леонид Развозжаев просто нечаянно оказался ключевой фигурой, потому что здесь произошел международный скандал с его вывозом: он же уехал в Киев, был там похищен, привезен сюда и сейчас Европейский суд завел дело против двух государств – против России и против Украины. Поэтому он оказался в центре такого международного скандала. Кроме того Леонид сделал несколько ярких заявлений в прессе, в результате чего его и повезли в Иркутск по делу, по которому 4-го декабря истек срок давности. А повезли его в Иркутск для того, на мой взгляд, чтобы его лишний раз помучить, потаскать, подвергнуть бесчеловечному отношению. Даже если никто его там и не пытает, все равно сам этот переезд – он только-только прибыл в Иркутск, а 18-го декабря отбыл из Москвы – целый месяц его катали.

Андрей Фефелов: Еще раз, что ему вменяется?

Дмитрий Аграновский: То, что есть на сайте Следственного Комитета: приготовление к массовым беспорядкам; сейчас ему пока еще не вменяется, возможно, незаконный переход границы; вменяется ему этот «древний» 15-летний разбой, по которому в свое время было в возбуждении дела отказано в отношении его в связи с непричастностью.

Андрей Фефелов: А разве срок давности истек?

Дмитрий Аграновский: Срок давности истек 4-го декабря. Мало того это дело само было уничтожено в свое время, но оно сейчас было возобновлено. Нужен был повод вывезти его в Иркутск. Леонид, надо тут понимать, очень не хотел ехать в Иркутск. Когда первый раз с ним об этом поговорили 7-го ноября в Следственном изоляторе, у него просто случился сердечный приступ – это зафиксировано в лефортовской медкарте. Тем не менее, его туда повезли. Они должны были сначала узнать у него согласен ли он на прекращение дела в связи с истечением срока давности, а потом уже какие-то действия совершать. Но они этого не сделали, а просто вывезли его тайно – тайно от нас, тайно от защиты, тайно от родственников.

Андрей Фефелов: А вот эти связи с какими-то иностранными спонсорами – это тоже все на него повешано что ли?

Дмитрий Аграновский: На всех. Здесь очень сложно что-то говорить, потому что нами в открытый суд 12-го декабря были представлены протоколы адвокатского опроса, того же Таргамадзе – все всё отрицают. Что там было на самом деле – пусть следствие разбирается, а так все всё отрицают. Я думаю, что сам фильм «Анатомию протеста» вы видели. То, что показывали по телевизору – это не может быть доказательством ни в одном суде. И строить на этом уголовное дело, на мой взгляд, просто недопустимо. На мой взгляд, это откровенная грубая фальсификация.

Андрей Фефелов: Ты же не только адвокат, ты – политик. Какие цели преследует в данном случае прокуратура, возможно отдельно, а может быть власть в целом относительно Развозжаева? Допустим, он будет подвергнуть какой-то экзекуции: его будут возить в течение 2-х лет туда-сюда из Ангарска в Москву, потому ему присудят какой-то большой, огромный срок. Это что такая показательная порка самых слабых?

Дмитрий Аграновский: Мы надеемся, что все-таки этого не произойдет. Потому что я скажу, что, наверное, конкретно к Развозжаеву вряд ли кто-то испытывает какую-то личную ненависть. Все прекрасно понимают, что это человек, который хоть и оказался сейчас самой громкой фигурой этих процессов, но он не является каким-то злодеем. Более того, он не является ни врагом государства, ни (сейчас скажу страшную вещь) врагом Путина. Он даже стихотворение тут посвятил ему – как к нему в камеру приходит Путин и упрекает, что он продавал Родину грузинам, а Леонид в ответ ему отвечает: «Нет, ничего я не продавал. И вообще, мы с вами – патриоты и можем найти в чем-то даже общий язык и взаимопонимание». Просто мне кажется, что сверху существует установка, что оппозиция – это враг, которого уничтожают, если он не сдается. Все отношения с оппозицией строятся исходя именно из этого.

Андрей Фефелов: Допустим, но оппозиция – самый активный, самый опасный для власти ее слой – она прекрасно себя чувствует. Никто их не тянет.

Дмитрий Аграновский: Наоборот. Самый опасный, самый активный слой сейчас находится, в общем-то, в достаточно латентном состоянии – это разного рода левые.

Андрей Фефелов: Ты себя подбадриваешь, то «левые» опаснее для власти.

Дмитрий Аграновский: Нет, они реально опаснее для власти, потому что Россия – это страна левых ценностей. А правые – либералы – они действительно обладают огромными медиаресурсами, но их популярность в народе не то, что ноль, – она минус ноля. Мы с тобой перед передачей начали разговаривать. Последний Марш против закона Димы Яковлева, хотя на самом деле это был общий Марш. Почему он имел такой успех? Как раз потому, на мой взгляд, что лидеры оппозиции сделали для этого Марша все, что могли, – они туда не пришли. И Марш фактически оказался бенефисом Удальцова, тоже «левого» человека. Может быть, не все он там сделал политкорректно, не все было хорошо, но массовка (еще раз подчеркну – я занимаюсь этим делом, я Болотное дело знаю) этой оппозиции гораздо ближе к 93-му году, чем к 91-му.

Андрей Фефелов: Ты считаешь, что путем такого жесткого обращения с Развозжаевым власть пытается дать сигнал «левым» силам, «левым» группам, что с ними никто церемониться не будет.

Дмитрий Аграновский: Да, и у них нет «крыши» на Западе. Их (разного рода коммунистов, разного рода «левых»), как считают власти, можно безнаказанно прессовать.

Андрей Фефелов: То есть либералы в случае чего уедут и все будет хорошо?

Дмитрий Аграновский: Почему? Не просто «в случае чего», а если посадить либералов… Они же, в конце концов, бьются за безвизовый режим с Европой, за то, чтобы сидеть где-то между Саркози и Берлускони, чтобы быть такой же страной…

Андрей Фефелов: Это ты про власть, конечно?

Дмитрий Аграновский: Да. Я не знаю, зачем им это нужно, но, тем не менее, они за это бьются. Если они начнут сейчас арестовывать направо и налево – Каспарова, Касьянова, Прилепина. Хотя я…

Андрей Фефелов: Нет, просто вопрос. Либо они «ищут монетку там, где светлее» – это ситуация с Развозжаевым, то есть взяли того, кого удобнее всего, за кого никто не впрягается. Либо это стратегия власти, которая связана с тем, что это «либеральщики» – пусть они резвятся, пусть они прыгают, а «левых» мы будем давить по-черному. Пусть все знаю, что если будет какая-то «левая движуха» в России, то она будет подавляться неукоснительно. В то время как все прогулки писателей, все кувырки через себя, вся эта «акунинщина» – все это будет радостно процветать, и будет даже где-то поощряться властью. Поскольку это же и есть форма поощрения – взяли того…

Дмитрий Аграновский: В общем-то, да. Я об этом и говорил. В принципе если оппозиция – руководство оппозиции, лицо оппозиции – будет «правым», либеральным, то лучшего подарка для власти нельзя придумать, потому что еще раз скажу, что у этих людей популярность в народе не только равна нулю, а даже минус нулю. Поэтому любым способом надо отодвинуть «левых» и дать дорогу «правым», таким образом.

Андрей Фефелов: Кратко – перспективы этого дела и, собственно говоря, какова перспектива твоей личной деятельности в этом деле?

Дмитрий Аграновский: Перспективы в этом деле не ясны. Я далеко не уверен, что все будет плохо. Юридически здесь масса всяких зацепок, масса моментов доказать невиновность наших подзащитных. Мы это будем делать. Подчеркну – мы не являемся здесь какими-то антигосударственными деятелями, как некоторые пытаются нас представить. Мы делаем свою работу, мы будем делать эту работу хорошо. Мы выполняем конституционно значимые функции государства, которые не менее важны, чем функции гособвинения. Я считаю, что установление истины в этом деле оно не менее важно государству, чем какие-то там следственные действия.

Андрей Фефелов: Спасибо, Дмитрий Владимирович. Спасибо!