О смирении и любви

Отец Иоаким (Парр)

«о смирении и любви»

Андрей Кочергин: дорогие друзья, мы продолжаем наши встречи с отцом Иоакимом и батюшкой, спасибо что они находят возможным с нами разговаривать и делиться теми вещами которые без них нам будет сложно понять. Слава Богу, у нас есть возможность для этого общения. Следующая тема, которой я бы хотел поделиться, поделиться своими соображениями и отца Иоакима – это роль смирения и подлинность смирения как некой составляющей, одной из основополагающей составляющей  в жизни православного человека. Что есть именно истинное смирение? И не напоминает ли это смирение уныние, которое напомню, смертный грех. Что есть смирение в жизни православного солдата и где те границы и где те определения истинности смирения, а не вульгарного малодушия.

Отец Иоаким: смирение это всегда духовная концепция, которую очень трудно понимают  в том мире, в котором мы живем. Потому что мир не знает о любви, а без любви смирение не имеет никакого смысла и места. Мы думаем всегда о смирении как о слабости.

Андрей Кочергин: будет ли уместно сказать, что антипод смирения – это унижение? Когда нас призывают некоторым образом унизиться перед судьбой, принимая безропотные ее удары и говоря что именно это безропотное принятие ударов судьбы, те самые задерганные щеки, который должен каждый православный человек подставлять злобе мира и превратности судьбы.

Отец Иоаким: я хотел сказать, что смирение не имеет какого-то смысла у человека, который не знает любви. И смирение не означает ничего для человека, который не понимает что такое взаимоотношения. Потому что без любви и понимания что такое взаимоотношения —   это всегда о  тебе.   Смирение это никогда не обо мне.   Смирение это всегда состояние меня перед Богом. Часто, если мы будем говорить о святых в церкви, которые жили суровой аскетичной и духовной жизнью, они всегда говорили «я являюсь самым великим грешником из всех»  и нас это шокировало. Они никого не убили, они никогда не совершали супружеской измены, совершали молитву в пост, любили людей, как они могут быть великими грешниками из всех? Во взаимоотношении ко мне я являюсь более великим грешником, чем они. Они могут быть смиренными,   потому что они себя в свете Божьем видели, а не в свете своего ближнего. Они сравнивали себя с тем, что дал им Господь. И что они с этим сделали.   Не сравнивая себя с братьями и что бы они сделали или не сделали по отношению к братьям. Это гордость.

Андрей Кочергин: то есть, правильно ли я понимаю, что единственный идеальный образ которым стоит оценивать самого себя это полный образ спасителя, который единственно идеален и не соответствие ему есть ощущение собственной греховности? Но не как соотношения себя с людьми, возможно даже достойными и возможно даже вопрошающими к нам, почему мы таковые.

Отец Иоаким: творение – это всегда некое отражение Творца. Один камень, одно дерево, один человек. Они друг друга с собой не сравнивают. Он имеет отношение только к тому кто его создал. Все возвращается к источнику. Христос пришел как сын Божий.   Он пришел не как какой-то фальшиво благочестивый слабый человек, он пришел как человек, который знал свою миссию. И эта миссия быть свободным. Но быть свободным прежде всего от греха, свободным от смерти, и свободным послушанию. Будучи послушным своему отцу он был совершенно свободным. Наше порабощение происходит от того что мы не свободны, потому что мы боремся за то чтобы показать кто мы. Прежде всего дети Божие. Мы братья и сестры друг другу. Если мы за это боремся – то мы будем рабами до конца жизни. Я являюсь сыном Божьим, хочу я этого или нет. Я творение, а не Творец. У меня одна цель, но не я решаю цель своей жизни.   Допустим, я пишу картину. Я написал картину, сама себя она не нарисовала. А картина мне не может сказать «я больше не картина. Я статуя».   Нет, я тебя сделал картиной и ты картиной остаешься. Мы делаем это по отношению к Богу. Я не твой сын, я сделал себя сам. Ты не существуешь, я существую. Это сумасшествие. Смирение – это такое состояние, когда ты знаешь себя и знаешь Бога. Я стою перед Богом и говорю «я твое чадо и я тебе послушен» — это смирение. А сказать что я в тебе не нуждаюсь и ты для меня не существуешь, я сама по себе человек и могу делать то что я хочу – это примерно как та картина, которая говорит художнику «я теперь статуя, я больше не картина»

Андрей Кочергин: правильно ли я понимаю, что смирение это прежде всего признание первичности Бога и искреннее желание соответствовать его подобию?

Отец Иоаким: Да, но это только применение смирения. Теперь о концепции смирения. Концепция смирения в том чтобы знать правду и ей подчиняться. Вот это смирение. Я могу знать что Бог существует. И я могу быть его чадом. Но у меня есть свободная воля и я выбираю делать не то что он мне говорит. Я буду делать то что я хочу. Я знаю что Бог существует, я знаю что я его ребенок, но это не означает что я смиренный. Смиренным меня делает не только знание, но и действия.

Андрей Кочергин: Действия основаны на знаниях?

Отец Иоаким: совершенно верно. Без этого смысла нет никакого.    

Андрей Кочергин: может ли быть смирение перед очевидной неправдой?

Отец Иоаким: может быть смирение перед все, и мы должны быть смиренными перед всем. Быть смиренным не означает того, что у тебя нет какой-то реакции и ответа на вызов. Если ты смотришь на зло, а зло оно не право, ты не ненавидишь делающего зло, но ты ненавидишь зло. Ты должен сделать все для того брата, который делает злые вещи, и при этом не быть уничтоженным злом, но у тебя нет выбора. Тебе нельзя уничтожать брата. Тогда брат будет потерян. Убивать – значит терять. Мы должны давать жизнь, мы не имеем права ее забирать. Например, допустим ты ходишь и считаешь себя особенным, бриллиантом. И твое внутреннее я тоже хочет этого самого лучшего. Тут молодая девушка подходит к тебе поговорить, и ты ей говоришь это вот так. Она доказывает что это не так, и причем доказывает. Теплая эмоциональная лихорадка подходит к голове и ты расстроен, потому что ты совершил ошибку. Вот это не смирение. Это тебя смирили. Твоя гордость тебя завоевала. Смиренный человек скажет «спасибо,   я был не прав. Я научился, спасибо что вы мне помогли». Потому что смирение всегда распознает правду. Смирение это всегда принятие правды.

Андрей Кочергин: вот это наверное самая важная фраза, которая еще не звучала. Смирение –это распознание правды. И разговор о том что православный человек должен смиряться всему что происходит вокруг него, означает только одно – мы познаем правду через Бога. Мы должны спросить себя, есть ли гордыня в том понимании которое сегодня происходит в отношении каких-то вещей. Смирение это антипод гордыни, смирение это поиск правды. Смиряться перед неправдой нельзя. Это то что сегодня прозвучало.

Отец Иоаким: это не только поиск, но и распознание правды.   А правда, по определению – это Господь Бог и его воля.

Андрей Кочергин: наука делится на прикладную и фундаментальную.   Так вот представление о православии как о некой фундаментальной науке, которая занята сама собой внутри себя, категорически не верно по моему глубокому убеждению  и я счастлив что у батюшки такое же представление о православии как о некой прикладной науке, которое позволяет нам отличать ложное от истинного. Сегодняшнее интервью, одно из самых важных которые я слышал. От батюшки мы услышали абсолютно однозначный ответ. Смирение- это распознание и поиск правды.

Отец Иоаким: мы должны всегда говорить что правда – это есть Бог. Это не какая-то абстрактная правда. Это есть Господь Бог.

Андрей Кочергин: зачастую сталкиваемся с тем, что существует некое книжное представление православия, когда нет собственного духовного производства, а идет стихотворное заучивание цитат из Святого Писания причем настолько абстрактное что люди зачастую не понимаю зачем они сюда эту цитату вставляют. Сталкиваясь с протестантами, просто поражаешься как не утруждая себя пониманием Библии они изучают цитатник.

Отец Иоаким: протестанты не могут иметь понимание Писания, потому что Писание принадлежит только церкви. И Писание происходит из церкви. Оно находится в церкви и понимание приходит только в церкви. За пределами ее  оно искажено. За пределами церкви нет руководства к пониманию Святого писания. Церковь и писание соединены вместе.   При всем уважении у этим прекрасным людям, какими бы они хорошими не были – они не церковь. И наша задача привести их к церкви. Ни в гордости, ни в дерзости, но в смирении. Не мы их зовем в церковь, а Господь.