Откуда взялся «порох революции»?

Недавно состоялась очень интересная, знаменательная дата – 19-е февраля, день освобождения крестьян, как его называют. День великой реформы, как называли ее современники и потомки. 19-го февраля 1861-го года российский император Александр II Романов издал Манифест, в котором упразднялось крепостное право. И надо сказать, что оценка этого события в целом до сих пор была более или менее единодушной. Все признавали это событие очень важным, очень положительным, позитивным. И даже такой противник самодержавия как Герцен из своего лондонского далека писал о том, что отныне и навсегда Александр II войдет в историю России как царь-освободитель, как человек, выполнивший великую миссию, и так далее.

Но почему Александр II пошел на такой беспрецедентный шаг, на который до него многие покушались – и Екатерина задумывалась о том, чтобы дать свободу крестьянам, и Александр I, потом Николай I тоже, отец Александра II? И делались подступы к этому, собирались умные головы, рассуждали, размышляли, как это сделать, чтобы не навредить резкими последствиями, чтобы избежать каких-то катаклизмов. Александр, по сути дела, исходил из той же логики. Несмотря на то, что к 1861-му году в общей массе крестьянства крепостные составляли всего около 40%, и то, надо сказать, что поскольку все эти имения или большинство этих имений были уже заложены-перезаложены, и находились в закладе не где-нибудь а в государственном банке, и крепостные эти уже, собственно, помещикам не принадлежали, они принадлежали государству. И выкупалось значительное количество сильных, крепких мужиков, которые умели зашибать деньгу.

Тем не менее, нарастало в деревне то, что называется «классовая борьба». И количество убитых крестьянами помещиков росло. И количество таких стихийных возмущений в сельской местности росло. И Александру, конечно, об этом докладывали, и, конечно, он видел эту угрозу. И не случайно, когда он объяснял мотивы своего решения, в московском дворянском собрании, – он не называл это такими словами как «революция сверху», но по сути дела, это было так – он говорил о необходимости совершить «революцию сверху», чтобы предотвратить «революцию снизу».

Это был чисто прагматический мотив. Но был еще и мотив сентиментальный – наши поздние Романовы были людьми весьма просвещенными, они держались в курсе новинок и в искусстве, и в литературе. Не так давно было обнаружено письмо Александра II одному из своих немецких родственников, где он прямо признается, что последней каплей, последним толчком, который его стимулировал к принятию окончательного решения, было прочтение «Записок охотника» Ивана Сергеевича Тургенева. Вот прочитал Александр II те задушевные тексты, которые Иван Сергеевич посвятил русскому мужику, и понял, что нельзя больше. Надо дать свободу. И дал.

Но дал свободу без земли. И когда мы сегодня оцениваем реформу Александра, то мы прежде всего должны спросить: а вот эту свою главную задачу, предотвратить «революцию снизу», эта реформа выполнила? Или, может быть, не выполнила? А может быть, наоборот, подтолкнула, ускорила ход революционных событий? К сожалению, с моей точки зрения, - мне кажется, она не противоречит фактам, - получилось именно второе.

В деревне, освобожденной, началось стремительное капиталистическое расслоение. С одной стороны, стали выделяться крепкие, сильные, хозяйственные мужики – те, кого потом назовут кулаками; хуторяне, отрубники, стала расти сельская буржуазия. С другой стороны, стала массами разоряться бедная, многодетная, не очень активная, способная и инициативная часть крестьянства. Центральные губернии, именно сельскохозяйственной России, испытали на себе очень стремительное классовое расслоение, и очень стремительное раскрестьянивание, обнищание крестьянских хозяйств. Массами бедные крестьяне побежали в города.

И города стали наполняться люмпенами, не только пролетариями, рабочими. Не было столько промышленности в России, чтобы вместить всех раскрестьянившихся. Именно люмпенами, городской беднотой. Это взрывоопасный контингент, это тот порох революции. Многие крестьяне, особенно после еще такой реформы, как реформа образования, проведенная тем же Александром II, ринулись в ВУЗы. Перед революцией в технических вузах России 56% были вчерашние крестьяне. А промышленность, индустриальное развитие еще не стояло на том уровне, чтобы принять всю эту массу.

Начиная с 80-х годов XIX века газеты начинают наполняться объявлениями о том, что человек с высшим образованием готов на любую работу. То есть, в наши дни эти люди продавали бы свои почки, глаза, и были готовы на все. Потому что диплом, образование есть, а податься некуда. Началось перепроизводство интеллигенции. Вот эта люмпен-интеллигенция – не только люмпен-крестьянство, не только люмпен-пролетариат, но и люмпен-интеллигенция – и стала во многом ударной силой революции. Человек из деревни приезжал в город, поступал в университет в надежде стать врачом, учителем инженером и так далее, но уже на втором-третьем курсе он становился профессиональным революционером, потому что понимал, что другой перспективы у него нет.

И вот, казалось бы, земля помещичья, которая была выкуплена, она к началу первых русских революций уже была почти вся в руках крестьян. Уже делить было почти нечего. Очень немногие помещики сохраняли какие-то земельные угодья, пытались на них как-то приспособиться к условиям, стать сельскими капиталистами. У них это, как правило, не очень получалось, но они продолжали оставаться таким аллергеном, раздражающим фактором в деревне. Начиная с 1902-го года по сельской местности России, особенно по Югу России, где земля была хорошая, дорогая, всегда ее не хватало, начались сельские погромы. Громили, жгли усадьбы, пытались делить эти несчастные оставшиеся помещичьи крохи.

Началась эта великая крестьянская революция, с 1902-го года, которая закончилась уже только при Сталине, когда была проведена как бы контрреформа, раскулачивание и образование колхозов. Чего хотели крестьяне-то? Они не хотели, чтобы кто-то жил хорошо. Когда разразилась февральская революция, и стали плодиться всякие Советы разных депутатов, то в том числе были еще и Советы крестьянских депутатов. Вот наказ всероссийский от съезда крестьянских депутатов, - чего они хотели, чего они требовали? – всем раздать землю поровну! И не столько помещичьи усадьбы громились, сколько, наряду с этим, громились в гораздо большем количестве хутора, отруба, крепкие кулацкие хозяйства.

Поэтому, когда мы спрашиваем себя, чего достигла такая скоропостижная реформа, скороспелая и непродуманная, то мы понимаем, что она не только не остановила крестьянскую революцию в России, она ее катализировала. Она была главным, может быть, фактором  этого капиталистического расслоения с последующей, естественно, классовой борьбой.

Многие крестьяне и не хотели этой реформы. Такая типичная фраза во время крестьянских волнений после обнародования царского Манифеста 61-го года: «Да нет уж, пусть все будет по-старому – землица наша, а мы барские». Вот так предпочитали они. Конечно, легко рассуждать задним числом, но, если бы Манифест касался только желающих получить свободу и землю, наверное, это было бы лучше. Потому что большинство-то не хотело этого. И правильно, потому что предвидели такие последствия.

Не хотело, конечно, реформы дворянство. И тоже правильно, потому что оно погибло в результате, погибло как класс. Так что, когда мы сегодня задумываемся о событиях нашей многострадальной Родины, то приходится иногда давать и такие вот неожиданные оценки.

И в завершение я бы хотел сказать о том, что сейчас Александр II – это фигура модная и востребованная. Ему ставят бюсты, памятники. Самый, наверное, заметный и замечательный памятник Александру II, работа нашего великого скульптора современности, Рукавишникова, - установлен рядом с Храмом Христа-Спасителя. Причем, интересно, что установлен он на том месте, где до революции стоял памятник другому царю, Александру III. Вот интересно, почему же стоял памятник Александру III, а теперь стоит памятник Александру II? На этом же месте.

Когда обходишь памятник Александру II с обратной стороны, то и вовсе впадаешь в недоумение. Оказывается, это памятник построен по инициативе и на средства, собранные двумя общественными деятелями. Вы ни за что не угадаете, кем именно! Это Борис Немцов и Альфред Кох. Вот их стараниями и по их инициативе был создан памятник Александру II, царю-освободителю. Тут можно в ступор просто впасть и в полное недоумение – отчего, почему? Ларчик открывается просто. Это мы думаем, что памятник был поставлен Александру II как человеку, освободившему русских крестьян от крепостной зависимости.

Для Немцова и для Коха – мне так кажется, во всяком случае, - совсем другая связь. Дело в том, что Александр II в свое время открыл практически неограниченный, широчайший доступ для евреев из черты оседлости в Россию и, в особенности, в Москву. А сын его, Александр III попытался развернуть этот поток вспять и удалить евреев обратно за черту оседлости, в том числе, и из Москвы. Поэтому, собственно говоря, Евно Азеф, который возглавлял боевую организацию эсеров и обрек на смерть непосредственных исполнителей этого указания Александра III – министра внутренних дел Плеве и великого князя, генерал-губернатора Москвы Сергея Александровича. Вот, как мне кажется, в чем секрет такой рокировки – был Александр III, его памятник, а стал памятник Александру II. Но внешне не придерешься – освободил русских крестьян Александр II? Освободил. Памятник заслужил? Заслужил.