Перспективы - есть!

Перспективы — есть!

Поставки вооружения в Российской Федерации

 

Военный эксперт Константин Макиенко и политолог Александр Бородай о поставках вооружения в Российской Федерации.

 

Александр Бородай: Сегодня мы беседуем с Константином Макиенко, управляющим партнером центра анализа стратегий и технологий, военным экспертом.

Константин Макиенко: Добрый день.

Александр Бородай: Константин, сразу вопрос, как всегда. У нас вокруг вооруженных сил и их состояния какой-то вечно плач и стон стоит. Говорят, что у нас нет людей, у нас нечем и некем воевать. У нас действительно воевать прям-таки нечем, потому что техники у нас не хватает, вооружения у нас нет, все поставки вооружения, на которые выделены большие средства на самом деле не состоялись, не состоятся и вообще непонятно, что будет происходить. Если бы у нас сейчас снова повторилась война 08. 08. 08 с Грузией, то вообще не понятно, чем бы мы стали воевать. Вопрос о людях мы оставим для дальнейших рассуждений. Займемся вопросом вооружения и военной техники. Как на самом деле обстоят дела на сегодняшний день в Российской армии? Так ли печальна картина, как нам рисуют многие обозреватели, в том числе и собственные?

Константин Макиенко: Если брать актуальную ситуацию, именно нынешний срез, то конечно, ситуация практически критическая или по крайней мере не удовлетворительная. Действительно, вооружение устаревшее, как морально, так и физически. Морально – это то, что они не современные, но они и физически уже просто старые. Во время той же войны 08. 08. 08 во время марша войны было потеряно «от старости» или физического износа 276 единиц различной бронетехники – танков, автомобилей, бронетранспортеров, БМП. Все это до вступления еще в боевые действия.

Александр Бородай: Надо сказать, что для Российской армии это не новая история.

Константин Макиенко: Да, это физический износ, но это актуальный срез. Что касается трендов, треков и будущего, то на самом деле с 2008-го года ситуация начала довольно быстро меняться. Мы это видим, она меняется на глазах. Достаточно сказать, что такой вид вооруженных сил высокотехнологичных и очень важных для современных конфликтов, как военно-воздушные силы (ВВС). С 2008-го года до 2011-го года были размещены контракты на закупку 130 тактических истребителей. Вроде бы кажется немного, но на самом деле это средние темпы европейских закупок.

Александр Бородай: Среднеевропейские для какой страны?

Константин Макиенко: Для Франции, Италии, то есть не последней, а прямо скажем первой европейской страны. Там есть свои проблемы, потому что закупается разнотипная техника. В эти 130 истребителей входит 34 истребителя, от которых отказался Алжир, но так или иначе уже тогда, с 2008-го года… не надо кивать, кстати головой.

Александр Бородай: Как-то сомнительно звучит: «Алжир отказался». Денег не хватило или не приняли? Или политические причины?

Константин Макиенко: Почему Алжир отказался, мы потом отдельно поговорим. Там были внутриполитические причины, но для российских ВВС на тот момент, на 2009-й год это стали самые современные – не просто новые, а самые современные – истребители. Сейчас уже более современные пошли в ВВС. Буквально в конце прошлого года, в самом конце, в декабре, был размещен еще один заказ на 92 фронтовых бомбардировщика «Су-34», то есть это уже ударная компонента пошла. 92 бомбардировщика – это реально очень много. Также учебно-тренировочные самолеты закупаются в больших количествах, там более 65 единиц законтрактовано.

Александр Бородай: Звучит прекрасно, только слово «законтрактовано» меня немного пугает, потому что это не значит, что они есть и попадут в войска в ближайшее время.

Константин Макиенко: Совершенно уместное замечание. Там по разным позициям разные ситуации. Алжирские истребители понятно, что были быстро русифицированы и очень быстро получены Курским полком. «Су-34» тоже пошли. Они пока идут очень незначительными темпами, но постоянно нарастающими. Первый год после контракта – 2 единицы, потом 4 единицы, потом 6 единиц и дальше мы выйдем где-то на 15–20 единиц в год.

«Су-35» — истребитель, который законтрактован в количестве 48 единиц. Первые пошли в Липецк, поскольку это истребитель новый и его еще надо обкатать, применить с него оружие и так далее, то есть по ВВС поставки пошли. Они пока очень низкими темпами идут, но это нормально. Промышленность разгонится, я думаю, где-то к 2013–2014-му году, когда ВВС начнут совокупно получать где-то по полку.

Очень много ремонтов. Практически вся военно-транспортная авиация прогоняется через ремонты, вся специальная авиация прогоняется через ремонты. Разведчики, наблюдение, всякие самолеты, открытое небо, противолодочные самолеты – все это прогоняется через ремонтные заводы.

Александр Бородай: Старая техника ведь должна ремонтироваться, чтобы хоть как-то летать.

Константин Макиенко: Конечно. Тем более, что такие ресурсные самолеты живут долго их действительно просто надо вовремя капиталить и они будут десятками лет жить. Как пример, в данном случае я взял ВВС. На самом деле ситуация очень противоречивая и в разных видах вооруженных сил она различная. Если мы возьмем военно-морской флот (ВМФ), то тоже очень много ремонтов. Я буквально 22–23-го июля был на «Звездочке» в Северодвинске – там ни одного свободного стапельного места нет. Буквально накануне моего приезда и визита туда пришел «Екатеринбург» — это ракетная лодка стратегического назначения. Ремонтируются многоцелевые лодки, не просто ремонтируются, а капиталятся, то есть это продление ресурсов.

Морские силы ядерного сдерживания – тоже наконец-то пошла программа «Борей Булава». «Булава» закончила свои летные испытания многострадальные.

Александр Бородай: Очень многострадальные?

Константин Макиенко: Она на самом деле не такая многострадальная, потому что количество отказов «Булавы» было не больше, чем в принципе количество отказов при создании такой системы. Французы свою систему «М-51» доводили гораздо дольше, у них тоже было гораздо больше отказов. В советское время просто больше стреляли, но там отказов на этапе летных испытаний было даже больше. «Булава» была создана быстрее, дешевле и с меньшим количеством отказов, чем это имело место быть при аналогичных работах в Советском Союзе. Просто в Советском Союзе не знал никто об этом.

Александр Бородай: В газетах не писали?

Константин Макиенко: Да, а здесь каждый отказ, естественно, «компетентная» в высшей степени пресса немедленно все раздувала. На самом деле этот проект был не настолько провальный и не настолько драматической ситуация была, как об этом писалось.

Александр Бородай: Оружие мы все-таки получили в этом смысле?

Константин Макиенко: «Борей» — первая головная лодка «Юрий Долгорукий», только что, кстати, вернулся из моря, буквально вчера. В этом году еще пока в ходе навигации пока море будет открыто ото льда, он должен провести комплексное учение, то есть это не просто стрельба. Ракетной стрельбы как раз не будет, будет электронная имитация пуска. Это комплексное учение, когда будут отрабатываться уже тактические элементы применения этой системы, то есть за ним идут охотиться, естественно, российские корабли. Он будет уходить, искать полынью, может быть подо льды куда-то уйдет, то есть это уже отработка реального применения тактических элементов. Я думаю до конца года, может быть в сентябре, система «Борей Булава» будет принята официально на вооружение. Правда «Юрий Долгорукий» — головной корабль – останется на Севере, а не уйдет на торф, как это предполагалось, там инфраструктура просто еще не готова, но это уже такие детали, которые может быть не очень интересны.

Ситуация в области морских сил общего назначения гораздо хуже, тут строительство идет с большими проблемами. По всей видимости, есть и инженерные, и конструкторские проблемы в кораблях нового поколения. Корветы – это корабль водоизмещением в 2–2, 5 тысяч тонн – строится очень медленно, фрегаты еще медленней, то есть здесь ситуация намного хуже.

Александр Бородай: В силу каких причин?

Константин Макиенко: На мой взгляд, были допущены, прежде всего, организационные ошибки. Проектирование тех же корветов было поручено конструкторскому бюро, которое никогда такими кораблями не занималось – это «Алмаз», который всегда катера проектировал. Есть высказывания некоторых военных моряков, такое впечатление, что «Алмаз» создавал корвет просто надув катер, масштабировав его. Такой надутый катер. Видимо есть ошибки корпусные и плюс системы не успевают, потому что корпус-то построить сейчас это индонезийцы всякие строят, кто только не строит, Вьетнам строит. Главное это насытить системное вооружение, а вот эти системы отстают, прежде всего. ПВО-системы отстают, ударные, слава Богу, есть. С корабельными ПВО не очень хорошо.

Александр Бородай: Проблема в конструкторской мысли?

Константин Макиенко: Проблемы везде, их много, они преодолеваются. На самом деле такие и любые системы создавались с большим трудом – это всегда организационный, трудовой и прочий человеческий подвиг.  

Александр Бородай: Кстати, Костя, я на тебя, как на эксперте хочу обкатать одну совершенно странную версию, которую я слышал от людей дальней степени связанных с военно-промышленным комплексом и даже со строительством подводных лодок. Помнишь, катастрофу лодки «Курск»?

Константин Макиенко: Да.

Александр Бородай: Есть такая конспирологическая версия, согласно которой…

Константин Макиенко: …ее таранили.

Александр Бородай: Да, что ее потопили американцы и существует такое негласное скрытое соперничество между нашими и американскими ВВС в ходе которого и гибнут время от времени корабли. Соперничество это или скрытая война продолжается в течение нескольких десятилетий и там есть какой-то счет, примерно 50:50, и последним звеном в этом счете была лодка «Курск». Собственно это и объясняет такую хмурую мину нашего прошлого и нынешнего президента Владимира Владимировича Путина, который отвечал на знаменитый вопрос: «Что произошло с вашей лодкой? » и он, чернея лицом, смог только сказать сквозь зубы: «Она утонула». Ничего другого сказать в таком случае он не мог.

Константин Макиенко: Гипотезу эту я слышал и она очень популярна на северах среди рабочих, среди семей погибших моряков. Я не знаю, что там реально произошло, но то, что известно достоверно и что не подлежит сомнению, что произошла детонация, взрыв торпеды калибра 650 мм. Произошел этот взрыв по причине того, что была утечка некоего токсического взрывоопасного вещества, концентрация которого достигла опасной величины и потом произошла детонация, но неизвестно, что послужило причиной этой самой утечки и что послужило первопричиной взрыва торпеды мне неизвестно. Что послужило причиной гибели лодки – это понятно, взорвалась торпеда, потом взорвался весь остальной боекомплект, практически лодка была уничтожена за исключением кормового отсека, где 5 или 6 человек еще некоторое время жили, но что послужило первопричиной взрыва ракеты – я не знаю. Мне об этом никто не говорил. Может быть и столкновение. Я не знаю этого, правда, этого не знаю.

Александр Бородай: Видимо это останется тайной навсегда или, по крайней мере, надолго.

Константин Макиенко: Если эта история имела место быть, то документы у нас через 50 лет рассекречиваются, то дай Бог, если дети доживут.

Александр Бородай: Скорее всего, мы не доживем до того, чтобы точно узнать, что же произошло с подводной лодкой, кроме того, что она утонула.

Константин Макиенко: Кстати, обрати внимание – ее подняли. Зачем ее поднимали? Одна из гипотез, чтобы ракеты никому не достались, потому что там они шли с ядерным снаряжением.

Александр Бородай: Гипотеза, заслуживающая внимания.

Константин Макиенко: Мне было не понятно, потому что помнишь, это еще был 2000-й год, страна вообще-то бедненькая была, а проект был очень дорогой. Он около 100 млн. долларов стоил. Мне тогда было не очень понятно, зачем ее понимают, кроме того, ядерные боеприпасы. Хотя ядерные боеприпасы можно было снять и без поднятия всей этой туши. 20 тыс. тонн практически, хотя поменьше – 15 тыс. тонн.

Александр Бородай: Все равно не мало.

Константин Макиенко: Кстати, это очень сложный инженерный проект был. Специально проект разрабатывался, но мы отвлеклись.

Александр Бородай: Да, мы отвлеклись от дел наших текущих. Что обстоит с сухопутным вооружение?

Константин Макиенко: С сухопутными силами дело гораздо менее важное и менее очевидное, чем с теми же воздушными силами. Здесь есть позиция Министерства обороны, которая заключается в том, что те образцы бронетанковой и легкой бронируемой техники, которые предлагает российская промышленность, Министерство обороны не удовлетворяют. Есть известные, мало корректные высказывания, в том числе начальника генерального штаба Николая Егоровича Макарова и других официальных лиц, главкома сухопутных войск, о том, что это гробы, и «Т-72» — это какая-то деревация «Т-34» и так далее.

Александр Бородай: Они даже внешне не очень похожи.

Константин Макиенко: Да. Нельзя сказать, что военные здесь совсем неправы, но надо понимать, что…

Александр Бородай: Представители промышленности орут совсем другое и упрекают военных в отсутствии патриотизма.

Константин Макиенко: Да, надо понимать, что промышленность все-таки создавала то, что ей заказывали военные, она же не из пальца ТЗ высасывало – это, во-первых. Если военные задавали, что выход из БТР должен быть сбоку, а не сзади, то промышленность и создала  такой образец. Теперь военные говорят, что им это не нравится. Отсюда и эти попытки купить то ли в Италии, то ли в Финляндии, то ли у Австрии, по крайней мере, легкую бронетехнику. Все это чревато и опасно. Во-первых, никто нам по-настоящему технологии те же не сдаст, ни брони, ни трансмиссии. Две ключевые вещи – это броня и трансмиссия – где мы отстаем. Никто нам этого, конечно, не даст. Ни финны, ни австрийцы, и тем более немцы.

Александр Бородай: Получить образец и разобрать его мы же можем?

Константин Макиенко: Ты знаешь, они же хитро дают эти образцы. Вот стоят сейчас эти итальянские образцы, в боксах, опечатываемых на ночь. Чуть ли не итальянская охрана туда не особо-то русских подпускают, то есть давайте, ездите, глядите, но не подорвать этот образец, ни обстрелять, ни залезть в него они особо-то не дают. Так что здесь все не очень просто, также как с беспилотниками. Израильтяне продали нам беспилотники на два поколения отстающие от того, что сами израильтяне сейчас используют. Прадедушка получается.

На самом деле у промышленности, если говорить непосредственно о боевых танках, был проект – «Объект 195», танк нового поколения, но похоже, что он показался для военных слишком сложным и слишком дорогим.

Александр Бородай: «Армата»?

Константин Макиенко: «Армата» — это как раз упрощенный проект, который придет на смену. Проект, который был заказан еще Поповкиным, бывшим начальником Вооруженных сил, вместо «Объекта 195», но фактически из то информации, которая до нас доходит, пока это все очень закрытые вещи. Тот же «Объект 195» – его никто не видел, в отличие от истребителя пятого поколения. Так вот по тем слухам, которые до нас доходят, проект «Армата» – это просто упрощенный «Объект 195». В принципе тут тоже можно военных понять, потому что и денег всегда ограниченное количество.

Александр Бородай: У нас вроде бы их сейчас довольно много.

Константин Макиенко: Персонал может не соответствовать, промышленность может действительно создать «Звезду смерти», а ты просто не наберешь. Танк это все-таки достаточно многочисленный объект, их сотнями, а то и тысячами нужно.

Александр Бородай: Проблемы с экипажем личного состава.

Константин Макиенко: Да, как ни странно. Опять же то, что доходит и доносится до нас об «Объекте 195», что это действительно высоко компьютеризированный, с огромным количеством датчиков, чуть ли не радар на этом танке был, в том числе и у него противовоздушные возможности, то есть нечто реально хайтековское.

Александр Бородай: Насколько это нечто хайтековское нужно в условиях современной войны? Я так понимаю, что у Министерства обороны есть по этому поводу, какие-то особые соображения.

Константин Макиенко: Вот тоже вопрос. Концептуально, никто ведь не ответил на вопрос: насколько вообще нужна бронетехника? Во всяком случае, на Западе, в той же Европе, у США эти процессы наименее выражены, но в Европе там это уже какие-то анекдотичное количество танков остается. В британской армии 160 танков осталось. В Бундесвере – это немцы со своим Гудерианом, роммелевскими рейдами, теорией глубокой операции, по-моему, 300 танков или чуть больше 200, то есть просто анекдот уже.

Александр Бородай: Они считают,   что эта техника им вообще не нужна?

Константин Макиенко: Да, но другое дело, что опять же надо иметь в виду, что Европа в другой ситуации находится, чем Россия. Европа ведет колониальные операции в лучшем случае, находится под прикрытием США, во всяком случае, пока. Россия совершенно в другой ситуации. У нас имеет место быть мятеж на Северном Кавказе, у нас имеют место быть территориальные претензии Японии на Дальнем Востоке, латентные территориальные претензии Китая, Центральная Азия вот-вот рванет. Так что, без брони никак.

Александр Бородай: На Северном Кавказе весьма пригодятся, честно говоря, а уж в Средней Азии они тем более могут понадобиться легко.

Константин Макиенко: Совершенно верно. Есть еще одна особенность, вернее обстоятельство, про которое обязательно надо сказать. При всем при том, что закупки действительно начались и приняли довольно большие масштабы, сердюковское Министерство обороны упорно не хочет инвестировать в научно-исследовательские и опытно конструкторские работы (НИОКР). По ГПВ-2020 (Госпрограмма вооружения до 2020-го года), которая сейчас реализуется, на НИОКР предполагается истратить всего лишь 10%, при норме в 20–25%, а лучше 30%. Позиция Министерства обороны: «Нам оружие нужно здесь и сейчас. Мы не хотим инвестировать в разработки, которые дадут результаты может быть через 10 лет, а может быть и позже».

Александр Бородай: После Сердюкова хоть потоп?

Константин Макиенко: Министерство обороны тоже можно понять. Им действительно надо тоже уже физически изношенные системы менять здесь и сейчас. Кстати, оригинальное даже решение иногда применяется. Министерство обороны иногда закупает образцы, которые создавались изначально на экспорт. Допустим, для Черноморского флота закуплено, законтрактовано и строится уже 6 фрегатов «Проекта 11356», в российской классификации они называются «Проект 11357» — это фрегаты, которые изначально проектировались для Индии и поставлялись в Индию.

Александр Бородай: Индусам они оказались не нужны по каким-то причинам?

Константин Макиенко: Нет, Индия получила свои 6 фрегатов, так вот Министерство обороны заказало ровно такой же проект, как для «индюков». Не хотят инвестировать в создание, вернее, разработка российского проекта идет, но она идет с трудом, поэтому заказали просто в индийском лице. Точно также по истребителям помимо того, что я говорил «Су-35», «Су-34» покупаются, Министерство обороны разместило контракт на закупку, по-моему, 30-ти, если не ошибаюсь, истребителей «Су-30МКИ», в российской классификации он называется «Су−30‚f°СМ», который тоже представляет собой просто индийскую версию. Им нужно быстро. Экспортные варианты уже отработаны, они в серийном производстве, как те же фрегаты или те же истребители «Су-30МКИ», поэтому Министерство обороны закупает, в том числе, экспортные образцы.

Александр Бородай: Получается, что в отличие от Израиля, мы продаем ровно то же, что закупаем сами, то есть не прадедушек.

Константин Макиенко: Да, но возвращаясь к НИОКР – это позиция, конечно, близорукая. А через 10 лет мы что будем закупать? Научно-технические заделы создавать надо.

Александр Бородай: У нас даже в России рассчитано по-моему на 12 лет?

Константин Макиенко: Сердюков считает, что НИОКР – и он не вполне неправ в этом отношении – это очень коррупциногенная тема. Когда ты просто заказываешь некий танк и платишь за него деньги, то все понятно. Ты заплатил деньги и тебе либо поставили танк, либо не поставили танк и ты этих людей сажаешь, а с НИОКР все не так. Ты заказал тему, а может денег не хватить, потому что когда ты заказываешь, то ты не знаешь, сколько это будет стоить. Может быть, в результате произведенных исследований будет получен отрицательный результат. Ты никогда не знаешь. В принципе, конечно, все известно – кто может создавать, а кто не может. Если «Ильюшин» уже десятки лет ничего не создает, то что там думать?

Александр Бородай: Зачем ему заказывать?

Константин Макиенко: Да, а если «Сухой» создает или «Вега», то по беспилотникам почему у нас такая нехорошая ситуация?

Александр Бородай: Кстати, да, с беспилотниками вообще как-то странно получилось, честно говоря.

Константин Макиенко: Был определен головной исполнитель – концерн «Вега». Скушал 5 млрд. рублей, не выдал ни одного образца. Вернее, образцы выдавал, но они не то, чтобы летать, они ездить не могли. На испытаниях разбегается беспилотник веговский и он просто даже по полосе не может нормально разбегаться. Его начинает бросать из стороны в сторону, он взлетает и через 5 минут падает и сгорает. Все понятно с этой «Вегой». Сейчас посмотрим, несколько конкурсов они уже проиграли, им не дали уже новые конкурсы. Вот сейчас по тактическому беспилотнику посмотрим.

Александр Бородай: У нас же пилоты бьют себя в грудь и кричат, что самое лучшее все-таки у нас.

Константин Макиенко: Это понятно.

Александр Бородай: То есть все-таки правильное решение было закупить у Израиля? Твое отношение к той ситуации.

Константин Макиенко: Я бы меньшими масштабами обошелся бы, потому что там уже идет к 300 млн. дол. Я бы закупал меньшие партии и может быть пытался получить хоть какие-нибудь технологии, но в принципе для того, чтобы начать – это не неприемлемое решение.

Александр Бородай: Свое мы сделать на можем на сегодняшний день?

Константин Макиенко: Мы сделаем, рано или поздно, другое дело когда, сколько времени уйдет и денег? Людей надо готовить, ведь израильские беспилотники не для боевого применения закупаются. Они пойдут в колонну, где создается центр боевого применения, то есть надо уже сейчас учить людей. Главная проблема то не в том, что беспилотников нет, а проблема в том, что нет людей, которые умели бы применять беспилотники.

Александр Бородай: Которые не могут сделать ничего, кроме как его сломать.

Константин Макиенко: Да, ведь они и информацию должен передавать. В этом смысле это решение приемлемое, или так – не неприемлемое. По НИОКР есть о чем поспорить с Министерство обороны подискутировать. Наконец, сама эта цифра, которая всем уже навязла, не знаю где, в ушах, на языке – 20 трлн. руб. Я не верю в то, что будет выделено 20 трлн. руб.

Александр Бородай: Вопрос в том, сколько будет стоить рубль, может быть и будет.

Константин Макиенко: Главное в том, что макроэкономическая ситуация в России да и вообще в мире на 10 лет не прогнозируется.

Александр Бородай: Абсолютно.

Константин Макиенко: Соответственно, не известно сможет ли страна выделить столько денег или не сможет.

Александр Бородай: Кто его знает, действительно, купюрами по триллиону и никаких проблем. 20 купюр и все.

Константин Макиенко: Речь не о номинале, а о реальных деньгах. С другой стороны, действительно, может быть нефть будет стоить необычайно дорого и все. В принципе, 20 трлн. руб. – это минимум того, что нужно для перевооружения и максимум того, что в нынешнем состоянии экономика может себе позволить. В принципе есть расчеты Минэкономразвития, которые говорят, что при сохранении 4% роста и примерно 1, 5% дефиците ВВП якобы эти 20 трлн. руб. можно выделить. Другое дело, что при всем моем уважении к Минэкономразвитию я не уверен, что все их расчет абсолютно верны. Я бы даже сказал, что я ни одного верного расчет Минэкономразвития не знаю, конечно, это потому что я не экономист и я здесь не специалист.

Александр Бородай: Конечно, я все понимаю. Будем надеяться, что 20 трлн. руб. когда-нибудь будут, по крайней мере, когда-нибудь. Тогда мы получим нормальную среднюю европейскую армию.

Константин Макиенко: Совершенно верно.

Александр Бородай: По крайней мере, по уровню вооружения.

Константин Макиенко: Да. Понятно, что с Западом мы все равно технологически, даже после исполнения это программы тягаться не сможем, за исключением сил ядерного сдерживания. Все-таки наиболее вероятные конфликты – это конфликты с чуть менее технологически развитым противником, то есть это Кавказ и Центральная Азия, если она рванет. Скажем, если не дай Бог с теми же турками – этот сценарий пока не очень вероятен, или, не дай Бог, фолклендский сценарий для Курил. С японцами мы ничего не сможем сделать, сразу надо будет в ядерную плоскость переводить. Мы не сможем не отразить десант существующими силами 18-ой пулеметной артиллерийской дивизии, ни возвратить, как это сделали англичане, с помощью военно-морских сил ни в нынешнем, ни в том состоянии, которое Бог даст, будет в 2020-ом году, мы не сможем.

Александр Бородай: Получается, в случае серьезного конфликта…

Константин Макиенко: …сразу ядерная эскалация.

Александр Бородай: Прекрасные перспективы.

Константин Макиенко: С японцами можно поэкспериментировать и не обязательно ядерная эскалация. Там можно поэкспериментировать – обычными ракетами наносить удары по японским атомным станциям.

Александр Бородай: Примерно то же самое.

Константин Макиенко: Здесь мы опять отвлекаемся.

Александр Бородай: Да, действительно. Короче, армия в России, наверное, нужна, но все же основном нашей дубиной остается большая ядерная. Все, что удерживает наших возможных и вероятных противников.

Константин Макиенко: Есть вещи, которые могут нанести критический урон России и наиболее вероятные вещи, тут два разных типа конфликтов.

Александр Бородай: Согласен.

Константин Макиенко: Конфликт, который угрожает самому существованию России, государству и россиянам, как нации и обществу – это все-таки конфликт с НАТО и США, но он наименее вероятен и здесь у нас есть силы сдерживания. Наиболее вероятны конфликты другие и здесь мы, наверное, через какое-то время сможем иметь адекватный технический инструментарий. Как 08. 08. 08 показала, правда там и противник был другой, а если бы там те же самые чеченцы были.

Александр Бородай: Хотя бы даже в части человеческой составляющей.

Константин Макиенко: Если бы был гораздо более мотивированный и талантливый противник, то там, конечно, бойня была бы ужасная.

Александр Бородай: Прекрасные перспективы, то есть нам к войне надо быть готовыми?

Константин Макиенко: Перспективы нормальные. На самом деле думать, что везде, в том же Министерстве обороны, в промышленности сидят либо воры, либо бракоделы, либо вредители. Все на своем месте.

Александр Бородай: То, что называется в широкой общественности, то она только об этом и думает по большому счету. У нее сейчас это основном тренд, что везде сидят воры. Также есть еще очень плохое отношение широких кругов к Министру обороны.  

Константин Макиенко: Я за армию не скажу, просто я здесь гораздо менее компетентен. Даже можно сказать, что вообще не компетентен. Я скажу, что в промышленности, наверное, воры везде есть, но там и воровать-то довольно сложно. Как раз там нормальные патриотические настроения очень сильно распространены.

Александр Бородай: Промышленность не финансы, там всегда сложнее воровать.

Константин Макиенко: Совершенно верно, тому же директору ОАО «ГОЗ Обуховский завод» говорю: «Все говорят об откатах и распилах». – «Я бы может быть и хотел откаты, распилы. Научите меня, где и как?. Я вышел на конкурс, я дал на 60 млн. руб. цену ниже моего конкурента Нижегородского машиностроительного завода, который тоже ПВО-системы делает и пусковые установки. Я и так все отдал. Где и как я могу распилить? Где и как я могу откаты какие-то дать? ». Там была интересная история, если у еще есть пара минут, то небольшая история, которую рассказывал директор ОАО «ГОЗ Обуховский завод» Михаил Подвязников. Когда он получил ГОЗ – первый 2 млрд. руб. в первый же месяц на заводе побывало 40 различных проверок, включая Госнаркоконтроль, Рыбнадзор, потому что завод выходит к Неве и Рыбнадзор проверял, не потравят ли они там корюшку. 40 проверок за 30 дней.

Александр Бородай: Значит, есть конкурентная борьба, а раз есть конкурентная борьба за этот заказ, то возможно там и есть некоторые возможности заработать лично кому-то.

Константин Макиенко: Просто разведпризнак, если предприятие начали трясти, то значит появились деньги.

Александр Бородай: В общем, да.

Константин Макиенко: Я думаю, что на этом мы и закончим.

Александр Бородай: Будем надеяться, что в наших предприятиях военно-промышленного комплекса деньги будут появляться. Не мала роль и господина Рогозина, нашего нового куратора военной промышленности.

Константин Макиенко: На эту роль посмотрим. Я думаю, что мы еще не раз об этой роли поговорим, пока что как-то больше на клоунаду все похоже, как зеленый помидор, может быть, дозреет до красного на грядке. Он пока еще зеленый, в том смысле, что малокомпетентный, но может быть дозреет до красного, а может быть сгниет.

Александр Бородай: Кто знает, поживем увидим.