Территория русского слова

Территория русского слова

Заместитель главы издательского совета Московской патриархии Отец Ефимий Моисеев и Секретарь союза писателей России, поэт Алексей Шорохов о патриаршей премии по литературе и русских писателях. Ведущий — Андрей Фефелов.

Андрей Фефелов: Здравствуйте! Сегодня у нас в гостях заместитель главы издательского совета Московской патриархии отец Ефимий Моисеев и Алексей Шорохов, секретарь Союза писателей России и русский поэт. Можно так представить Алексея.

Поговорим о литературе и о духовности. Вообще, слово «духовность» в последнее время несколько замылено. На самом деле это великое слово, которое имеет огромную традицию, и если говорить о духе, то дух в себя включает и ум, и мудрость, и высшую мудрость, высшее содержание. Вот о такой литературе, которая связана с духовностью, с духовной литературой, с духовной мыслью, мы и хотим сегодня поговорить.

Первый вопрос. Отец Ефимий, уже второй раз происходит награждение Патриаршей премии по литературе. Об этом почему-то очень мало говорят. Почему-то говорят совсем о другом. Идут какие-то, так сказать, скандалы, какие-то шумы, белый шум, а Патриаршая премия по литературе – это вещь в себе. Мы о ней очень мало знаем. Расскажите, как вообще возникла эта идея. Зачем существует Патриаршая премия?

Ефимий Моисеев: Патриаршая литературная премия была учреждена по личной инициативе Святейшего Патриарха Кирилла. Это, так скажем, один из знаков, одна из черт патриаршества Святейшего Патриарха Кирилла, который пытается установить какие-то контакты со светским обществом. Учитывая то огромное влияние, которое традиционно имела в России литература на умы и души наших граждан, эта инициатива выглядит вполне естественной и логичной. Она была поддержана Священным Синодом, и два года назад эта премия была учреждена. Соответственно, впервые эта премия вручалась в 2010-м году. Тогда лауреатом стал Владимир Николаевич Крупин. Во второй раз эта премия вручалась… Простите, первый раз в 2011-м году, то есть она была учреждена в 2010-м году. Второй премьерный сезон – 2011–2012-й год. Лауреатами стали, как писала пресса, немножко иронизируя на сей счет, «двое Николаевых» — это писатель Виктор Николаев и известная писательница и поэтесса Олеся Николаева.

Андрей Фефелов: За какие-то конкретные произведения?

Ефимий Моисеев: Нет.  Эта премия по своему типу схожа с Нобелевской премией по литературе, с государственной премией по литературе. Она присуждается не за конкретные произведения, а за вклад. В данном случае за вклад в русскую литературу, не просто русскую литературу, а именно в ту часть русской литературы, которая способствует укреплению духовных и нравственных ценностей в обществе. Соответственно, это главный посыл и главная задача премии – выявлять тех писателей и поддерживать именно тех писателей (не только писателей, но поэтов), которые своим творчеством, своими произведениями содействует укреплению в обществе духовных и нравственных принципов.

Андрей Фефелов: Премию начали вручать в 2011-м году. В этом году было вручение. Соответственно, будет и дальше ежегодное награждение?

Ефимий Моисеев: Да, планируется и предполагается, что эта премия будет вручаться ежегодно. Именно так.

Андрей Фефелов: Существует ли механизм, скажем так, отбора этих людей в short-лист, long-лист? Как вообще это происходит? Кто представляет кандидатов?

Ефимий Моисеев: Безусловно, все это прописано в положении о премии. Номинантов могут выдвигать как церковные, так и светские структуры. Если говорить о церковных структурах, это синодальные учреждения, это Епархия Русской Православной Церкви, это, в том числе, и поместные церкви. Если говорить о светских учреждениях, это органы государственной власти и какие-то литературные сообщества. Это может быть Союз Писателей или региональный Союз писателей, это может быть редакция литературного журнала, то есть те структуры, которые профессионально занимаются литературой.

Андрей Фефелов: Если говорить о епархиях, то, соответственно, здесь существует даже региональный аспект? Нет такого, что каждая епархия выдвигает кого-то своего?

Ефимий Моисеев: Конечно, нет. Это не является чем-то обязательным. Нужно понимать, что Епархия Русской Православной Церкви находится не только в России. Это епархия и зарубежная, в первую очередь, Ближнего Зарубежья – Украины, Белоруссии, Молдовы.

Андрей Фефелов: Что еще интереснее.

Ефимий Моисеев: Да. В том числе епархия дальнего зарубежья. Хотя от этих епархий не так много номинантов, но, тем не менее, они тоже есть. В предыдущем премиальном сезоне у нас были номинанты от Великобритании, от некоторых европейских стран, от Белоруссии. Так что, насколько я понимаю, как секретарь совета экспертов, задумка Святейшего Патриарха заключалась в том, чтобы не ограничивать премию по какому-то территориальному признаку, а сделать эту премию своей во всех странах, где присутствуют писатели, которые пишут свои произведения на русском языке.

Андрей Фефелов: Этот мир огромен. Вот как раз хотел обратиться с этим к Алексею Алексеевичу. Вообще, при некоем охлаждении к словесности, к нарративу, насколько много сейчас появляется молодых писателей, которых можно отнести к жанру духовной литературы, которые пишут, так сказать, правду жизни не в каком-то чернушном варианте? Сейчас это очень модно. Которые, в общем, довольно высоко ставят планку?

Алексей Шорохов: Здесь, я думаю, надо привести замечательное высказывание классика немецкой литературы Томаса Манна, который сказал: «Святая русская литература», имея в виду не то, что она писалась святыми людьми, и не то, что она сама по себе обладает какой-то святостью, а то, что святость – это одна из самых фундаментальных тем русской литературы. Поиск положительного, абсолютно положительного героя, чем мучились Николай Гоголь, Федор Достоевский и так далее. Это вообще столбовая дорога русской литературы.

Очень важно, что Русская Православная Церковь после, скажем так, десятилетия храмиздательств, когда просто на пустых местах строились храмы, чтобы туда могли прийти люди, сейчас начинает воссоединять эту нашу важную духовную традицию, потому что русская литература в ее основных проявлениях не мыслима без темы святости, темы праведности. Что праведно перед лицом революции? Что праведно перед лицом распада империи, как это произошло в 1990-е годы? Что праведно и свято, что остается человеческого в высшем, иерархическом смысле перед бандитской приватизацией, перед перестрелками на улицах, перед лицом Чеченской войны? Эта тема никуда не ушла и в современной русской литературе. Она по-прежнему остается важной, потому что она сущностная. Для русского человека, который воспитан тысячелетним православием, она остается самой важной. Поэтому сегодня и в прозе и в поэзии наиболее серьезные значимые писатели-прозаики и поэты пытаются отвечать на то, что свято? Где эта не оскорбляемая часть души?

Андрей Фефелов: Почему-то этих серьезных писателей и поэтов мало видно и слышно. В Москве существует некая литературная среда, она довольно плотная, закольцованная, зацикленная на самой себе, но и там эти темы, мягко говоря, не живут, не реализуются.

Алексей Шорохов: Здесь определенный политический заказ. Он совершенно очевиден. Потому что с тех пор, как литература перестала каким-то образом поддерживаться за счет государства, когда государственная политика, в том числе и финансирование, создание каких-то проектов в области литературы прекратилось, стали играть важную организующую роль премии. Они, как правило, создавались частными людьми, которые исповедую определенную идеологию. Соответственно, заказ… Помнишь, как в 1990-е годы был социальный заказ на чернуху? Он же был и политический. Надо было очернить все, что существовало.

Андрей Фефелов: Это раз. Во-вторых, коммерция.

Алексей Шорохов: Сейчас то же самое. Допустим, есть десяток имен, которые вращаются — так называемый новый реализм и так далее. Однако это все опять-таки беспробудные серые персонажи, серые текучие романы, какие-то пьяницы, бомжи и так далее. Видимо, нужно представлять кому-то, может быть, мировому сообществу, может быть самим себе, московской элите, русскую жизнь именно такой. Им это нужно. Соответственно, есть группа писателей, которая соответствует этим стандартам.

Андрей Фефелов: Есть еще, наверное, колоссальный коммерческий план, поскольку коммерческая литература сегодня существует. В основном она обращается к низким бытовым темам: детективы, огромное количество такого литературного спама. Такой вопрос к вам, батюшка, Алексей Алексеевич, к тебе. Премия должна выдаваться каждый год. Николай Крупин – это очень весомая фигура, и последующие лауреаты – это известные писатели. Не оскудеет ли…

Ефимий Моисеев: Что будет дальше?

Андрей Фефелов: Дело в том, что существует люди, которые стремятся, которые идут, и на этот путь в стали. Но, действительно, наблюдается некое обмеление в этой сфере. Вообще, насколько это так? Насколько Россия со всеми прилегающими, близкими русскими пространствами живет литературной жизнью?

Ефимий Моисеев: Вы знаете, что я могу ответить? У нас было это опасение. Более того, один из членов совета экспертов пытался убедить нас в том, что этой премии не хватит больше чем на несколько лет, на 3–4 года, а потом просто иссякнут писатели. Однако, к счастью – и это для нас приятная неожиданность – действительность говорит о другом.

Если в первом премиальном сезоне на Патриаршую премию было выдвинуто порядка двадцати пяти номинантов, то уже во втором – более сорока. Есть серьезные предположения, что в дальнейшем количество номинантов будет только расти. Это уже одно из очень серьезных открытий этой премии, которое все-таки говорит о том, что та традиция русской литературы, которая восходит к классической русской литературе и глубже к древнерусской литературе, она никуда не исчезла, она жива. Ее пытаются маргинализовать определенные круги, но это не значит, что она исчезла.

На самом деле, она отнюдь не маргинальна. Здесь, наверное, скорее уместно говорить о каком-то противостоянии столицы и провинции, потому что значительная часть новых малоизвестных авторов приходит именно из провинции. Это ни в коем случае не маргиналы. Это люди, которые осознают себя преемниками великой литературной традиции, которую представляют и Пушкин, и Гоголь, и Достоевский, и наши древнерусские писатели. Это первое, о чем я бы хотели сказать.

Второй аспект, который я бы хотел отметить, заключается в том, что мы как-то уже привыкли к определенному разделению на духовную и светскую литературу. То есть духовная литература собственно в профессиональных литературных кругах не воспринимается как литература в полном смысле этого слова. Что имеется в виду? Это литература, созданная в таких жанрах, как толкование, проповедь…

Андрей Фефелов: Это церковная литература, скажем так.

Ефимий Моисеев: Это церковная литература, безусловно, но это тоже литература. В этой связи, конечно же, я хотел бы сослаться на феномен этого литературного года, на книгу архимандрита Тихона Шевкунова «Несвятые святые», которая по своим тиражам превысила тиражи самых популярных светских писателей.

Андрей Фефелов: То есть она побила и всю коммерцию?

Ефимий Моисеев: В том-то все и дело. Это уникальный проект. Это, безусловно, личное достижение отца Тихона, но и в целом традиции русской духовной литературы, которая не только подтвердила свою актуальность, но и подтвердила свою востребованость современным обществом, которое уже воспринимается нами, как сугубо светское, однако людям не хватает этого живого, духовного, прочувствованного слова.

Андрей Фефелов: Насколько я знаю, отец Тихон по скромности не стал выдвигать себя в номинанты Патриаршей премии. Я так понимаю, речь идет о том, что этот человек изнутри церкви, это видимо не совсем удобно?

Ефимий Моисеев: Это был его личный выбор, его личное решение, с которым мы вынуждены были считаться, отнеслись к этому с уважением, конечно, уважая такое монашеское смирение отца Тихона. Однако, действительно, в светских кругах эта книга получила огромный резонанс и, что важно, признание. То есть это не был некий негативный резонанс. Книга была воспринята сугубо позитивно именно светским обществом.

Андрей Фефелов: Да, это потрясающий пример.

Ефимий Моисеев: Это говорит о колоссальном потенциале именно этой части русской литературы, которая, даже начиная с XVIII века, и в XIX веке, я уже не говорю про XX век, была, на мой взгляд, искусственно изолирована от большой русской литературы. Хотя были замечательные великолепные духовные писатели. Тот же Святитель Феофан Затворник. Я здесь не могу не сказать, вы уж извините, пользуясь случаем, о том, что издательский совет в настоящее время занимается подготовкой издания полного собрания творений Святителя Феофана Затворника. Его творения насчитывают более сорока томов. По объему своего литературного наследия Святитель Феофан Затворник занимает второе место в русской литературе после Льва Толстого.

Андрей Фефелов: Это огромная мерка.

Ефимий Моисеев: Не говоря уже о многообразии этого наследия. То есть практически не существует ни одного жанра церковной письменности, в котором бы не творил Святитель Феофан Затворник: это и толкование, и проповеди, и богословские исследования, и эпистолярный жанр. То есть ему было доступно практически все. Конечно, я думаю, что сегодня мы не имеем права и не должны как бы выносить за скобки эту часть русской литературы и просто не замечать ее. Что, к сожалению, имело место не только в XX веке, но и прежде, и до революции, когда было проведено такое искусственное разделение между светской и духовной литературой. На мой взгляд, это разделение не пошло на пользу нашему обществу и нашим читателям. Мне очень хотелось бы надеяться, что в XXI веке это разделение будет преодолено. То есть мы будем воспринимать русскую литературу во всей ее полноте, во всей ее целостности. Будем помнить о том, что корни, в том числе и светской русской литературы, восходят именно к литературе духовной.

Андрей Фефелов: Дай Бог, батюшка. Алексей, ты часто ездишь по стране, по России и видишь писателей и светских, и в сане. Назови какие-то имена. Мы говорим, что есть Москва, а есть неизвестная страна, которая творит. Кого-нибудь назови из городов и весей наших.

Алексей Шорохов: С удовольствием назову. Не могу не согласиться с отцом Ефимием, потому что даже если оставить в стороне богословскую, духовную, назидательную литературу, есть очень большой маневр для премии по серьезным литературоведческим исследованиям. Есть люди, которые посвятили всю свою жизнь исследованию православия и литературы. У них тоже очень серьезный достойный вклад…

Андрей Фефелов: Вот в Курске есть такой человек Борис Агеев?

Алексей Шорохов: Есть в Курске Борис Агеев, и есть в церковной ограде замечательный современный известный писатель в сане – иеромонах Роман и отец Шилов.

Ефимий Моисеев: Шипов. Ярослав Шипов – священник.

Алексей Шорохов: Да. Что касается нашей большой России, то только навскидку я могу сказать: в Ростовской области один из блистательнейших современных прозаиков – Николай Можаев, в Орловской области – Юрий Оноприенко, замечательная поэтесса Ирина Семенова, в Курске – Бориса Агеева назвал. В Вологде у нас очень сильная вологодская школа. Из наиболее молодых – Дмитрий Ермаков, замечательный современный русский прозаик. В общем-то, мы можем так пройтись, посмотреть еще по нашим весям. В Туле у нас есть совершенно блистательный Александр Кузнецов. У него псевдоним Тулянин, потому что Кузнецовых в русской литературе много. Это люди, которые пишут большую русскую литературу. Это действительно большая русская литература.

Андрей Фефелов: Мне кажется, остается пожелать, чтобы Патриаршая премия стала тем местом, вокруг которого создастся эта среда. Очень сложно со всей России собрать всех, поскольку каждое место, каждая территория имеет какую-то свою площадку, свою локальную зону. К сожалению, этот общий стол, общее пространство, которое когда-то было, может быть, даже длань государства собирала этих писателей на свои съезды, на свои великие торжества, сейчас этого нет. Сейчас есть, действительно, тусовка в Москве, но это именно московская тусовка, а не всероссийская, и уже тем более она не выходит за пределы границ России. Здесь, конечно, очень важно, мне кажется, в хорошем смысле использовать Патриаршую премию для того, чтобы собрать вокруг нее этот большой собор русских писателей.

Алексей Шорохов: Собор русского слова.

Андрей Фефелов: Да. Кстати говоря, существует книжный клуб при Союзе Писателей России. Может быть, в этом клубе мы попытаемся собрать литераторов, писателей. В общем, стоит только пожелать нам успехов в этом деянии.

Ефимий Моисеев: Тогда мне тоже хотелось бы еще раз подчеркнуть такой важный принцип этого собирания, как универсальность русской литературы. В этой связи мне хотелось бы вспомнить о том, что как при обсуждении номинантов патриаршей литературной премии 2012 года, а номинантов определяет как раз совет экспертов, обсуждалась кандидатура одного писателя – это белорусский писатель Иван Чарота. Собственно говоря, он больше известен не как писатель, а как переводчик. Он переводит с разных славянских языков – это и сербский, белорусский, украинский и, насколько мне известно, многие другие языки.

Когда выдвигалась его кандидатура, некоторые стали возражать и говорить, что переводчик – это не писатель, и на каком основании, собственно, он выдвигается на премию. На мой взгляд, очень точно и проникая в самую суть проблемы, ответил на это возражение Борис Николаевич Тарасов, лектор Литературного института. Он сказал: «Извините, Патриаршая литературная премия – это премия, которая носит имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия». Кирилл и Мефодий были именно переводчиками в собственном смысле этого слова. Они как бы от себя ничего нового не создавали. Они переводили, перелагали на славянский язык слово Божье, богослужебные тексты для того, чтобы сделать их понятными тем племенам, которые готовились к принятию крещения.

К счастью, Иван Чарота был включен в число номинантов и тем самым его труд как переводчика был оценен как литературный труд. Ведь, действительно, любой, кто соприкасался с проблемой перевода, понимает, что перевод это отнюдь немеханическое нечто. Перевод, может быть, требует не меньшего, а даже в каких-то случаях большего вдохновения, чем создание какого-то художественного текста.

Андрей Фефелов: Несомненно. Это человека слова.

Ефимий Моисеев: Безусловно. Поэтому мне еще раз хотелось бы подчеркнуть эту отличительную особенность Патриаршей литературной премии, которая ее выделяет среди других премий – это универсальность. Это и переводы, это и в собственном смысле, художественная литература, но и духовная литература тоже во всем многообразии ее жанров. Эта премия вручается не за какое-то конкретное произведение, а за вклад, за стремление писателя донести до своих современников те вечные незыблемые принципы, которые дает нам христианство. Поэтому, конечно, нам хотелось бы надеяться, что Патриаршая литературная премия станет важным фактором общественной жизни не только России, но и тех стран, где говорят на русском язык и читают литературу на русском языке. Также станет важным фактором развития литературного процесса, который, безусловно, сосредоточен в России.

Андрей Фефелов: Большое спасибо, батюшка. Алексей, спасибо!