Центробанковская эволюция

Назначение Эльвиры Набиуллиной в Центробанк отнюдь не худший вариант в рамках реальных перспектив и ограничений. Что собственно имеется в виду? Когда речь шла, то есть ходил слух о возможном назначении Глазьева, я тогда сказал, что это очевидная провокация. Дело не в том, что Глазьев плох ‒ Глазьев, как раз, хорош. Но в рамках той парадигмы экономической политики, которая сейчас существует и которой президент в целом придерживается, назначение Глазьева невозможно, потому что это просто война ‒ идеологическая, аппаратная и кадровая, прямая. Это абсолютно не совместимо с остальным дискурсом экономическим и современным, и с тем на что, во всяком случае, на мой взгляд, сегодня президент готов пойти в экономической политике, абсолютно несовместимые вещи. Поэтому это и была очевидная провокация Глазьева, просто пытались пугать, заодно и решить вопрос Глазьева. То есть лишний раз активировать неестественность пребывания Глазьева в команде. Потому что сам по себе Глазьев ‒ это раздражитель страшный, это потенциальная возможность другого вектора экономической политики, которая, кстати, будет соответствовать вектору политики политической. В этом и опасность видят, так называемые, либералы.

Что касается Эльвиры. Эльвира воевала с Минфином против жесткой политики. Воевала, никак антилиберал и не как идеологический противник, а как нормальный, вменяемый прагматик. Ничего другого от экономической и финансовой российской политики он не хочет, кроме того, что делают, в общем-то, США, основные развивающиеся страны и так далее. Например, есть такой показатель ‒ уровень монетизации экономики, то есть отношение денежной массы к ВВП. В России этот показатель в четыре раза меньше, чем в нормальных развитых странах. То есть Минфин занимается тем, что он «зажимает» денежную массу и превращает деньги в дефицит. У нас в экономике только «короткие» деньги и только дорогие, якобы по причине борьбы с инфляцией. Я не буду говорить, что инфляция у нас имеет немонетарный характер и поэтому бороться с ней такими методами просто глупо. На самом деле, это попытка удушить человека, для того, чтобы сбить ему высокое артериальное давление – естественно, никакого давления у него не будет, если он мертв.

Вот эта финансовая диктатура, то есть Центробанк кудринский  и посткудринский ‒ это одна банда, на самом деле и аффилированные с ними бывшее руководство Центробанка добились того, что в России нет кредитов. Его и раньше, собственно, не было, но ему и не дали появиться. У нас нет доступного рынка кредита. Кредит есть, но этот кредит либо эксклюзивные льготные кредиты в рамках госпрограмм специально обученным товарищам, либо это какие-то воровские схемы. Потому что, если у вас реальная ставка кредита 20% и выше для экономики, то экономика такие кредиты брать не может, то есть нет кредита. А что значит: нет кредита? Нет роста.

Кудрин откровенно при этом совершенно, по-моему, глумливо заявляет, что источником рефинансирования бизнеса должен быть не кредит, а накопление  граждан, то есть не кредитная эмиссия. Речь идет не об эмиссии, речь идет о том, что Минфин системно изымает из экономики деньги: только после первого удара кризиса, после 2008 года, из экономики изъято 4 триллиона  рублей. Просто изъято и помещено в кубышки, вывезенные за границу. Деятельность маразматическая – здесь даже речь идет не о том, что это либерализм, это маразм!

Вот Набиуллина никогда не была сторонником маразма. Сможет ли она его побороть? Она пыталась делать это на посту Минэкономразвития ‒ это организация, у которой мало полномочий, там есть какие-то конкретные технические полномочия, а в целом, это экспертное министерство, на самом деле. Стратегию экономической политики у нас диктует финансовое ведомство, поэтому она, очевидно, и с точки зрения функции компетенции проигрывала, и проигрывала с точки зрения аппаратного веса, потому что у Кудрина был колоссальный аппаратный вес. Сейчас, очевидным образом, если она глава Центробанка, а на Минфине сидит «верный кудренец» Силуанов, у которого личный политический вес меньше, чем у Кудрина, соотношение сил совсем  другое. И есть вероятность, что что-то удастся сделать. То есть в рамках текущей парадигмы, которую я бы не стал называть нормальной и хорошей, это реально может быть самое лучшее назначение.