Время больших статей

Советник министра обороны РФ Андрей Ильницкий опубликовал на днях в "Парламентской газете" статью "Время Больших Решений", составленную из любимых слов газеты "Завтра". Текст, дающий концептуальное обоснование идее Шойгу о строительстве городов в Сибири (которую многие сочли всего лишь предвыборным ходом Сергея Кужугетовича как первого лица в федеральном списке "Единой России"), был немедленно интерпретирован публикой как манифест — если не лично министра, то, во всяком случае, той части армейской элиты, которая участвует в российском государственном строительстве. Приевшимися такие манифесты не назовёшь.

Что сказано в статье? Констатировав радикальное изменение миропорядка и развязанную против нашей страны «ментальную войну», поражение в которой лишит нас будущего, Ильницкий призывает определить выгодный большинству граждан РФ курс на несколько поколений вперёд. Инерционно-догоняющее развитие тут не подходит, отмечает автор: нам требуются «большие проекты, меняющие мир», но для начала — сосредоточение на себе.

Интерпретировав Россию как народную империю, министерский советник предлагает стратегию её переустройства, основанную на «безопасности, сбережении народа и территориально-экономической связанности». Почти не развивая первые две парадигмы, упомянув лишь об «антикризисной социально-экономической модели мобилизационного типа» и «едином стандарте управления и качества жизни по всей России», Ильницкий сосредотачивается на третьей теме. Он берётся разминировать «инфраструктурную и геополитическую бомбу», заложенную под наше будущее.

Спастись, по мысли автора, можно через отказ от мегаполисной территориальной концепции, в рамках которой давно живёт страна. Большие города, эти рассадники эпидемий, «цветных революций» и человеческого отчуждения, — зло. Нужно заняться переосвоением целой страны, чтобы распределить точки роста по всей её территории.

Для этого требуется новый Большой Проект уровня прокладки Транссиба или создания ядерного щита, пишет Ильницкий. И предлагает считать таковым строительство нескольких новых городов за Уралом — будущих научно-промышленных и экономических центров Сибирского макрорегиона, прямо ссылаясь на известное выступление Шойгу перед Сибирским отделением РАН.

Тут же, через смысловую запятую, автор озвучивает ещё одну идею министра обороны — о создании "Кедрового тракта", безопасного транспортного коридора между Европой и Китаем, в том числе в целях «интеграции в глобальные производственные цепочки». После чего пересказывает историю противодействия строительству «сжавшего» Россию Транссиба со стороны либеральной интеллигенции тех лет.

В завершении статьи перечисляются пункты идеологии «активного наступательного движения» России. В ней нашлось место не только идеям единого хозяйственного плана или национализации элит по принципу «кто не с нами, тот против нас», но и закреплению за Армией функций центра мобилизации и возрождения экономики, а также основного источника идеологии служения Отечеству.

Не претендуя на роль рецензента программного труда Андрея Михайловича, позволю себе отметить несколько немаловажных, на мой взгляд, моментов в статье, рассматривая её автора как человека с погонами действительного государственного советника 2 класса в ожидании недостающей третьей звезды.

Мне греет сердце, что главный армейский идеолог говорит на языке прохановских передовиц. Смело оперирует имперской терминологией, не страшится слов о мобилизационном рывке, компрадорской элите и «дефиците воли власти» в России. Отрадно уже то, что Ильницкий провозглашает востребованность идеологии как таковой в нашем безыдеологичном, безыдейном обществе.

Ещё важнее, что перед нами — не отвлечённое умствование блогера, а прямая апелляция советника Шойгу к высшей государственной власти России с выраженным запросом на «большие решения». Пора решаться, мол, — завтра будет поздно. Пусть даже такое обращение с использованием масс-медиа, а не по внутренним властным коммуникациям выглядит немного неожиданно, но может быть объяснено, например, противодействием данной идее со стороны кремлевских «башен».

Пожалуй, полезнее не строить догадки на этот счёт, а сосредоточиться на сомнениях и пожеланиях, возникших у меня после прочтения текста Андрея Ильницкого.

Прежде всего, не кажется ли уважаемому автору, что единственный подробно описанный в его статье большой проект "Сибирский поворот" — то есть идея Шойгу о строительстве трех-пяти городов численностью от 300 тыс. до 1 млн чел. — выглядит недостаточным, чтобы уберечь Россию от «нарастающей волны мирового хаоса»? Можно ли рассчитывать, что в будущем из недр Минобороны выйдет развёрнутая программа преображения всей страны, а не только Сибирского макрорегиона, уделяющая внимание — именно на уровне больших проектов, а не лозунгов «за всё хорошее» — переустройству жизни в уже существующих Костроме, Твери, Пскове и т. д.?

Было бы славно получить отдельные пояснения о сочетании рассредоточения народа и разукрупнения городов — с запросом на мобилизационную экономику. Разве последнее не означает как раз концентрацию ресурсов, в том числе человеческих? Не представляется ли справедливой, кроме того, такая мысль: «мегаполисизация» России в последние десятилетия была вызвана прежде всего попыткой удешевить стоимость жизни? Как для самого государства, не готового распылять ограниченные ресурсы по всей Евразии, так и для граждан, знающих, что жить в квартире у метро тривиально дешевле, чем в загородном доме...

Хотелось бы также узнать, как сочетаются одна из провозглашенных целей, «интеграция в глобальные производственные цепочки между Европой и АТР», — и сосредоточение России на себе, в том числе через «частичное закрытие от распадающегося глобального мира»? И как именно транспортный коридор "Кедровый тракт" предохранит от прописанных в статье рисков: «[В России] останутся лишь работающие «за еду» «служебные люди», необходимые для обеспечения работы «трубы», через которую на Запад и в Китай будут перекачиваться природные ресурсы»?

Отдельная просьба — прояснить значение дважды упомянутой в статье «сборки» Русского мира, мыслимой как «возвращение в страну соотечественников, проживающих за рубежом». Надо ли понимать это так, что мы окончательно, на идеологическом уровне, отказываемся от претензий на исконные русские земли, находящиеся ныне за пределами государственных границ Российской Федерации?

Наконец, я, каюсь, так и не увидел в статье уважаемого автора ответа на его же главный вопрос: «В чём смысл России?» Даётся лишь перечисление, в чём заключена «идея России»: в просторах и православной миссии, миролюбии и воинстве, семейственности и истории и т. п. В конце концов, предлагается мало что проясняющая дефиниция: «Суть идеи России — в самом её тысячелетнем существовании».

Конечно, можно и дальше на вопрос «Зачем России быть?» отвечать в манифестах: а чтоб была! Но ведь даже в качестве ответа на вопрос о смысле отдельной человеческой жизни этого недостаточно, чтобы отговорить людей от петли или сподвигнуть их на заложенное природой рождение детей — не говоря уже о подвигах и сверхусилиях. Как и на вопрос «Какое будущее мы строим?» не станет ответом реплика «Комфортное!».

В целом, я искренне надеюсь в скором времени прочесть новый концептуальный труд Андрея Михайловича, в котором содержались бы ответы на эти и, возможно, многие другие связанные с данным проектом вопросы.