Годовщина протеста

Годовщина протеста

Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМ, и политолог Александр Бородай о прошлогодних массовых выступлениях оппозиции, реальном ее состоянии и прогнозах на дальнейшее развитие протестного движения в России.

Александр Бородай: Что ж, прошел год с момента, когда начались так называемые массовые протесты, с такого страшного, могучего и потрясшего нашу страну события как митинг на Болотной площади. Что теперь представляет из себя оппозиция? Каковы прогнозы на ее развитие и на развитие протестного движения? Будет ли оно? Выйдут ли 15-го числа массы на площадь большие или меньшие? Какую роль эти массы сыграют в общественной жизни в России в политической жизни? Какова перспектива оппозиции?

Валерий Федоров: 15-го декабря массы на площадь не выйдут, выйдут активисты. Их не так уж мало по российским меркам. В общем, наше общество оно построено вертикально, горизонтальные связи довольно слабые, поэтому явление групповой солидарности, которое позволяет во Франции, Испании, Греции выходить на площадь буквально миллионом за какое-то время – у нас это невозможно.

У них есть некоторая группа активистов, включая их друзей личных, родственников, 3-5 тысяч человек – это те люди, которые будут приходить по первому зову при любой погоде. Но это именно активисты. Понятно, что их больше, чем 3-4 года назад, когда ходила на Триумфальную площадь 100-200 человек и это, конечно, следствие этого года решительного переворота в истории нашего протестного движения. Однако это ни в коем случае не десятки тысяч, и тем более, не сотни и не миллионы.

Почему это так? Ведь еще в конце декабря 2011-го года мы помним проспект Сахарова, куда 100 тысяч уж точно пришло. Потом мы видим, мартовские акции, куда пришло 8-10 тысяч оппозиции. То есть, вроде бы из ниоткуда возникла и рассеялась тоже неизвестно куда. Есть такие мелкие остатки – резедуи, так сказать, как итальянские наши коллеги-социологи писали 100 лет назад.

Я думаю, что здесь приливно-отливное течение имеет место. Действительно активисты – это отдельное, это люди, интересующиеся политикой, беседующие о ней, так сказать, манифестирующие некие политические ценности, но их очень мало. Движение делают не политизированные люди. Движение делают люди, действующие на эмоциональной волне как реакция на какое-то, чаще всего действие власти (иногда бездействие, но чаще всего действие), которое их потрясло, не устроило, вызвало их возмущение.

Они приходят, и вдруг мы просыпаемся и понимаем: а общество у нас другое. Еще вчера ничего не было, а сегодня пышным цветом расцвели всяческие политические инициативы. Люди, которые раньше считали политических активистов фриками и маргиналами, сами приходят на митинг, в дорогих шубах или не очень дорогих и начинают выдвигать какие-то политические лозунги и требования. А дальше месяц-другой и все сошло на нет. Эти люди опять сидят по своим кафе, значит, отдыхают в Марбелье или где-то еще и удивляются сами себе: «А как же мы могли?». Если вообще помнят, большинство просто забывает об этом периоде жизни.

Александр Бородай: Страшный сон.

Валерий Федоров: Да, как страшный сон. Это приливно-отливное движение. Оставило ли оно что-то по себе? Каковы эти остатки? Формально это несколько партий, которые вновь зарегистрировались формально – это Координационный совет оппозиции, формально это несколько политических лидеров, которые получили известность.

Александр Бородай: Как обычно. Политический прилив оставил кучу мусора.

Валерий Федоров: Да, кучку мусора, может быть и так. Вопрос. Достаточно ли этих остатков, чтобы говорить, инфраструктура для массового протеста в России создана и теперь любая ошибка власти, любой неверный шаг, любая пощечина общественному мнению приведет к тому, что начнется новый мощный прилив? Да или нет?

В общем-то, мы можем посмотреть, что происходит в Египте. Помните, два года назад миллионные толпы свергли президента Мубарака. Потом выборы, потом пикеты, митинги, но никакого сравнения с тем, что было, прежде не было и никакого воздействия на политическую систему. Вдруг, опять-таки, откуда ни возьмись (стоило президенту Мурси подписать Конституционную декларацию, узаконивающую его всевластие) – сотни тысяч людей на митингах, опять Египет становится фокусом внимания для всего мира и опять совершенно реальная угроза потери власти совсем недавно избранным президентом, а инфраструктура сохранилась.

Нужен был какой-то толчок, нужен был спусковой крючок. И это ошибка власти, это очередное головокружение новой власти от успехов, которое приводит к тому, что начинают совершаться ошибочные действия и тут-то люди выходят на площадь.

Я думаю, что, если и будет новый прилив для протестного движения, то он будет вызван ни в коем случае не призывами прийти на площадь от Ксении Собчак, Алексея Навального, Ильи Яшина или кого бы это другого. Это будет вызвано очередной ошибкой власти, если она будет совершена. В 2011 году было совершено много ошибок, и это, конечно стало главной причиной, почему прежде мирная и пустынная Болотная площадь, проспект Сахарова, заполнились десятками тысяч протестантов. Сегодня они пусты.

Сегодня власть действует более умно, более жестко, в каком-то смысле, а, в каком-то, и более гибко. Чем меньше ошибок будет допускать власть, тем меньше вероятности, что эти пустынные площади опять заполнятся бушующими толпами, массами протестантов.