Искусство и антиискусство

Искусство и антиискусство

Петр Малков, заведующий кафедрой теологии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, и Андрей Яхнин, архитектор, писатель, об актуальном искусстве, его роли в современной культуре и о возможности совмещения актуального искусства с христианской традицией и моралью.

Петр Малков: Сегодня мы говорим о, так называемом, актуальном искусстве, которое заполонило умы, и заняло особое место в мире современной культуры. Вот в связи с этим мне хотелось бы сегодня с Андреем Леонидовичем, обсудить: насколько можно совместить явления современного искусства, актуального искусства, так называемого, с нормальной христианской традицией, с нормальным христианским взглядом на мир? Как вам кажется Андрей Леонидович?

Андрей Яхнин: Мне кажется, эта проблема действительно неожиданно для всех встала очень остро. Еще каких-нибудь, там лет десять назад, в общем, она была достаточно, достаточно локальна, и не занимала таких первых полос в новостных там программах и так далее. И мало кого интересовала, это была такая некая изотерическая область, по крайней мере, у нас. Но сейчас, неожиданно, всем известные события произошли в православных храмах и сомнительные, с точки зрения не только православного человека, там православной догматики, но просто обычного человека выставки. Они раскручиваются и становятся новостными сюжетами №1.

В связи с этим для многих возникает вопрос: что это такое? Откуда это выскочило на нашу голову? И что это такое вообще? Это возникло не сегодня, не вчера, а возникло это сто лет назад, когда произошло резкое одномоментное деформация традиционной культуры в начале ХХ века. Возникновение такого явления как авангард, который возник не случайно и не только в плоскости культуры. В начале века произошла целая череда политических катастроф в Европе, которая вылились в конечную русскую катастрофу в 17-м году. Все это звенья единой цепи.

Искусство, претерпев эту деформацию, прошло достаточно долгий путь до сегодняшнего дня, трансформировавшись не раз (и до войны, и в послевоенное время) и превратившись в так называемое современное искусство и актуальное искусство, как его часть. Сегодня это некая глобальная структура, она наднациональна, интернациональна и во многом антинациональна. Существует она по универсальным всемирным принципам. У нее есть достаточно широкая сеть галерей, музеев, прессы, дистрибьюции, и это является, в общем, неким острием современной глобальной цивилизации.

Для нас важно понять, что это такое. В первую очередь церкви, поскольку сегодня мы видим, что это искусство явно проявляет себя как некая антихристианская сила. Для церкви важно осмыслить, что это такое. Осмыслить серьезно, спокойно, не спеша и соборно. Для того, чтобы дать некие вразумительные ответы на эту неожиданную для многих, но ожидаемую для людей, которые этим занимались, интересовались возникшую угрозу.

Петр Малков: Интересно, что сегодня церковь очень по-разному реагирует на явления современного искусства. Параллельно с устраиваемыми акциями против современного искусства. Вот мы недавно помним, по примеру Винзавода, когда фактически не дали открыть выставку современного искусства, синициированную небезызвестным нынче Маратом Гельманом. Параллельно с этим устраиваются еще арт-клубы при православных храмах, где позиционируется современное искусство как то, с чем можно вести диалог, как то, что можно приветствовать в качестве подлинного искусства на современном уровне все-таки проповедующего какие-то христианские ценности. Вот как мы могли бы реагировать на эту ситуацию? Как бы мы могли оценить ее?

Андрей Яхнин: Как я уже сказал, церковь на сегодняшний день не сформировала некого соборного взвешенного и осмысленного отношения к современной культуре. Во многом потому, что казалось, что это совершенно никак не соприкасающееся с традиционной христианской жизнью, с ее ежедневными проблемами, даже бытовыми. Во многом – это действительно так, но поскольку современная цивилизация, в общем, достаточно агрессивная, и она не дает возможности существовать вне ее. А если такую возможность подразумевать – это, в конце концов, выльется в существование в некой такой культурно-цивилизационной резервации.

Церковь, мне кажется, не может себе позволить такого, если она все-таки остается стержнем (а по-другому быть не может) всей русской цивилизации. Подумать обратного просто невозможно. Просто если она перестанет быть стержнем русской цивилизации, то русская цивилизация просто исчезнет, как будто ее никогда и не было. При этом необходимо понимать, что современный христианин нуждается не только в ежедневной церковной жизни внутри церкви, но он еще и нуждается в некой общественной жизни. Он остро нуждается в истинно христианской культуре, в светской культуре, которая необходима, и которая всегда тоже составляла ядро русской культуры.

Вот весь этот комплекс вопросов, безусловно, нужно осмыслить. С одной стороны современное искусство за всю свою столетнюю историю явно показывает свой вектор, безусловно, антитрадиционалистский и, безусловно, антихристианский. Но не только антихристианский, но он антихристианский в первую очередь, поскольку с другими традиционными религиями и, скажем, такими устоявшимися религиозными системами – более сложные отношения. Критика или какое-то обсуждение запретных тем в исламе – она просто чревата реальной…

Петр Малков: Физической расправой.

Андрей Яхнин: …физической расправой, физической опасностью. Если говорить о других, традиционных устоявшихся религиозных системах, таких как восточные какие-то изотерические практики, то они являются на самом деле частью, как бы этого дискурса современного искусства в него плотно включены. Что касается иудаизма, то можно сказать, в общем, что тоже достаточно плотные корни есть у современного искусства авангарда, с его запретом в иудаизме на изображения, с беспредметностью.
Петр Малков: То есть это достаточно связанные явления?

Андрей Яхнин: Это достаточно серьезная глубокая тема, ее так в двух словах не опишешь. Но, безусловно, скажем по целому комплексу причин, о котором долго сейчас говорить, христианство является основным врагом и не то, что даже врагом, а мишенью. Для современного искусства нет врага, потому что оно – некая субстанция, существующая по принципу радиации. Для радиации нет врага – она просто разрушительна, поскольку это является ее антологией. Для современного искусства тоже нет врага в виде христианства, как некой персонифицированной какой-то опасности.

Просто принцип современного искусства (один из основных принципов) – это экспансия в традиционные области сознания. И одним из главных оплотов европейского традиционного сознания является сознание христианское – это с одной стороны. Но с другой стороны, безусловно, в рамках, современного же искусства существует.

Сегодня у нас есть художники, безусловно, во-первых, являющихся христианами и членами церкви. Во-вторых, являющиеся честными людьми, которые пытаются найти ответы на сложнейшие вопросы, на которые ответов то, собственно и нет. Какова должна быть современная светская христианская культура? Каковы ее пути? Каков ее новый язык? И так далее. И здесь нужно, в общем, взвешенно серьезно вместе обсуждать эту проблему – она не проста.

Петр Малков: Да, действительно современное искусство очень часто характеризуется приставкой «анти». Анти – это одновременно и против, и вместо. Современное искусство стремиться подменить собой искусство традиционное, искусство классицистическое. Искусство, которое призвано дать человеку некоторый живой образ, а не некоторое настроение, ощущение и так далее. Но сейчас говорят, может быть, все-таки это такая для многих художников не более чем безопасная игра? Искусство ради искусства, впечатление ради впечатления. Все-таки занятие таким искусством несет внутреннюю разрушающую силу в себе для художника, для человека, который этим занимается, и для человека, который на это смотрит и является зрителем этого искусства? Безопасное ли это явления для нас, для зрителей?

Андрей Яхнин: Я думаю, что, конечно же, это вещь не нейтральная, но прятаться от нее ни в коем случае не нужно, потому что это невозможно. Нужно серьезно и спокойно осмыслить, что же это такое. Безусловно, занятие современным искусством для человека, который им занимается тоже не нейтрально. Поскольку как бы это искусство содержит в себе некий антологический вектор. Вектор, который является бунтом, внутренним бунтом, против неких табу, которые оно призвано разрушить.

Метаморфоза, произошедшая с архетипом художника в начале ХХ века, представляет собой следующее. Если раньше во времена ренессанса в центре искусства был человек, то есть ренессанс сменил как бы такое церковное христианское искусство, то в ХХ веке произошла несколько абсолютно другая метаморфоза, и в центр искусства встал человек, не просто человек, а человек бунтующий. Человек, который находится в состоянии внутреннего духовного (именного духовного бунта) против своего создателя. Человек, снимающий все возможные и невозможные ограничения. Это является как бы основным содержанием этого искусства.

Если художник занимается им не поверхностно, как неким как бы поиском какого-то языка формального, что является, в общем-то, может являться там дизайном оформительским какими-то вещами. А если он действительно занимается современным искусством как неким действом, то это, безусловно, влечет за собой духовную метаморфозу, потому что без этого невозможно.

Петр Малков: Сегодня активно, очень активно звучит везде имя Марата Гельмана – такого гуру движения современного искусства за свободу, за право гордо себя именовать единственным, можно сказать, искусством, актуальным на сегодняшний день в мире. Что можно сказать об этом человеке, как можно его охарактеризовать?

Андрей Яхнин: Охарактеризовать его можно совершенно разными словами. Я не думаю, что надо переходить на личности. Хотя я знаю этого человека достаточно давно, с тех пор как я сам когда-то занимался современным искусством и когда он еще не был галерейщиком, когда он вообще еще не имел никакого отношения к искусству, а занимался торговлей подрамниками для художников. Он покупал их в одном месте, пользуясь позднесоветским дефицитом, и перепродавал в другом.

Представляя себе, что это за человек, могу сказать, что, конечно, эта личность сильно гипертрофирована. Безусловно, он очень серьезный, профессиональный и талантливый технолог – политтехнолог именно. И он выстраивает как бы свою репутацию, такого черта, выпрыгнувшего из табакерки, всех испугавшего и нарушающего все запреты, достаточно профессионально, долго и скрупулезно. Несмотря на все его, сейчас грустные заявления о том, что Россия превращается в православное националистическо-фашистское государство, что: «Я уеду», «Я все брошу», «Я боролся за свободу, но меня не поняли», «Я никому не нужен».

На самом деле, я абсолютно уверен, что он спокойно и последовательно осуществляет некую программу, которая неожиданно для всех (все это увидят скоро) будет конвертирована в какие-то достаточно банальные вещи. Например, в какую-то должность или в какие-то финансовые возможности. Современное искусство – это гораздо более серьезная и глобальная вещь, и таких как Гельман в нем – легион. Преувеличивать его возможности – не стоит. Он не более влиятелен, чем сотня таких же, как он.

Петр Малков: Спасибо большое. Я надеюсь, что все-таки современным актуальным искусством рано или поздно наше общество осознает ту нормальную традицию. Ту традицию, которая берет начало в живописи в искусстве XVIII-XIX столетий, которые являются, действительно подлинной сокровищницей нашей российской цивилизации. Спасибо.