Рэп кончился

Рэп кончился

Известный музыкант, писатель, бывший лидер проекта Sixtynine Вис Виталис о тупике рэп-культуры. Ведущий – Андрей Смирнов.

Андрей Смирнов: Здравствуйте! В студии «День-ТВ» Андрей Смирнов, в гостях у нас музыкант писатель Вис Виталис. Где-то лет десять назад и ты и твой проект Sixtynine активно...

Вис Виталис: …вышел из тени можно сказать так.

Андрей Смирнов: Не то, что вышел из тени, из сумрака – он начал выходить на телевидении, на MTV, стал приобретать массовую популярность в России. И казалось, кстати, вот что этот твой проект, который помимо рэп-стилистики еще нес такую серьезную социальную составляющую, завоюет позиции по всем фронтам. Все-таки попасть в десятку на MTV – это было не просто и тогда и сейчас в силу специфики работы подобных каналов, но ты прорвался. Прошло 10 лет и что сейчас? Ты фактически ушел из рэп-движения. Проект Sixtynine закрыт, существует проект Вис Виталис, который уже по-другому себя заявляет. Что ты, оглядываясь назад, испытываешь? Ностальгию, ощущение что ты и твои товарищи пролетели мимо какого-то успеха, с учетом еще того, что после тебя как раз рэп-движение нарастило мускулы и сложно включить телевизор и не попасть на рэп-исполнителя. А с другой стороны, войдя в Интернет и наткнувшись на какое-то обсуждение модной темы, обязательно будут рэп-исполнители справа-слева. А ты начал раньше и оказался… что это было, фальстарт?

Вис Виталис: Нет, фальстарт не тот термин. Я обогнал время, причем лет на… серьезно, лет на пять-семь, что для современности очень большой временной период. Вообще проект Sixtynine – эта дата очень условна, 10 лет вот окрестили.

Андрей Смирнов: Примерно, да.

Вис Виталис: Потому что сам-то проект был придуман в 2000 году. Тогда я занимался, играл фанк, диско мы играли и на каком-то этапе я понял, что мне хочется еще больше углубляться в музыку такую вот более грубую, более ритмичную, то есть от фанка уйти еще. Рэп по сути это упрощенный фанк, если говорить музыкальными терминами. Мне надоел фанк, я решил делать что-то проще, доходчивее и где можно больше слов произнести.

У меня было много идей, много материала, написано много текстов. И я стал делать такие вот как бы протеры можно назвать, потому что сейчас рэп выглядит по-другому. То есть сейчас то, что я делал тогда – это такой типичный oudskul, причем совсем oudskul. У меня в голове был Тупак Шакур тогда, то есть те люди, которые вот только-только были на волне в конце 90-х годов, только появился Эминем тогда. И конечно это было очень интересно и здорово для меня. В первую очередь это был шаг на новую музыкальную территорию. Все политические и все идеологические моменты, они все были для меня вторым пунктом. Мне хотелось попробовать, пощупать новую музыку, которую я еще не делал, которая для меня была очень интересна, она завораживала.

Почему рэп приобрел такую популярность? Потому, что он действительно завораживает. Причем чтобы слушать рэп, не нужно обладать музыкальным вкусом или чутьем, или слухом, нет.

Андрей Смирнов: Более того для многих рэп – это вообще не музыка, а просто чтение стихов.

Вис Виталис: Не музыка, да, чем хуже, тем лучше. Мне сейчас приходится работать (у меня своя музыкальная студия), очень много приходит писаться рэперов. Они – долдон на долдоне, то есть люди, которые не знают, не умеют ничего. Тем не менее, они делают «как бы музыку», это хорошо. Любой самый необразованный человек, обладающий творческими потенциями, может их воплотить. Это я считаю здорово. Рэп дает возможность любому парню с улицы, который абсолютно не может ни двух слов связать, ни тем более двух нот. Тем не менее, он выходит, что-то такое там читает, вроде как имеет свои 15 минут успеха в своем кругу на улице, в школе, в институте где-то еще, в Интернете опять-таки – это здорово, это позитив.

Тогда мне была интересна музыкальная часть, но тогда рэп был более музыкален. За эти 10 лет произошло просто стремительное упрощение рэпа. Еще и поэтому он стал мне не интересен, потому что колодец рэпа оказался очень-очень не глубоким. Я этого не понимал тогда, потому что рэп 90-х годов, а тем более 80-х годов, он более завязан на музыкальный структурах. А сейчас это действительно просто барабаны, барабаны и какие-то семплы, очень простые, и в основном такой поток словоизлияний, поток сознания, причем часто очень бессвязного. Поэтому мне стало не интересно с рэпом, как с музыкой.

А в плане текстов, в плане идеологического наполнения, 10 лет назад у меня еще были какие-то многие иллюзии. Многие тексты, которые я написал для Sixtynine, они были написаны – страшно сказать сейчас – еще до Путина. Они были написаны еще про ельцинские времена, то есть это вообще сейчас времена динозавров кажутся. А потом естественно про Путина шел разговор, про первый срок. Опять-таки это было очень давно.

Потом наступили «жирные» путинские времена как все говорят сейчас, «путинский застой», вот эти нулевые годы. И народ не был готов воспринимать музыку и вообще любой творческий проект, которые будут как-то бить в мозг, совать в задницу иголку, то есть люди хотели отдыхать и развлекаться.

Поэтому группа «Ленинград» – это типичный представитель музыкального тренда нулевых годов, то есть что-то такое «под водочку». И поэтому в моем проекте (хотя это не совсем рэп – это же полистилитический проект) очень много моментов: там и рок есть, и все такое прочее. Кстати, сейчас самые передовые рэп-исполнители этот тренд пытаются опять нащупать, то есть они приходят к тому, что я делал 10 лет назад. Забавно смотреть на это все.

Андрей Смирнов: В России или в мире?

Вис Виталис: В России и в мире тоже, безусловно. Есть два направления. Есть наоборот уход в совсем дикую, минималистическую электронику и уже упор на технику: быстрее читать, как можно быстрее лопотать неважно что, абсолютно неважно, смысл вообще не имеет никакого значения, просто подача и максимально плотная рифмовка. Это чисто техника, как гитаристы «напиливают» – неважно что, главное как можно быстрее. То же самое и здесь. И другое направление, которое пытается нащупать какие-то выходы из тупика, в который рэп опять-таки зашел.

Видно, что рэп в тупике – он уже всех задрал, потому что он однообразен. Выходят одинаковые парни, одинаково одетые, с одинаковыми голосами, примерно одинаково читающие одинаковые темы, поднимаемые при этом. Есть точечные исключения, очень мало, но они, конечно, есть. Поскольку рэп – это музыка и субкультура не образованных и бедных людей, такая «музыка люмпенов». Поэтому с одной стороны он имеет очень большую аудиторию среди люмпенов, а с другой стороны, наоборот, у людей достаточно успешных: топ-менеджеров, богатых людей, которые путем слушания рэпа и представлением себя в этой субкультуре восполняют маскулинность.

Есть такое понятие в психологии – искусственное конструирование маскулинности. К нему относится экстремальный спорт, всевозможные драки фанатов на улицах, то есть когда мужчине некуда деть свою распирающую мужскую энергетику. Это отдельная большая тема в оптимизации мира и мои книги на эту тему. Я много на эту тему говорю. Опять-таки я видимо сильно опережаю события – то, что я говорил в своих книгах 10 лет назад (моя первая книга написана в 2002 год), сейчас об этом начинают говорить более широко. Но это отдельная тема, она к музыке не относится.

Поэтому рэп помогает человеку доконструировать недостающую маскулинную структуру, пространство, где он может быть мачо, гангстером, суровым, крутым таким бруталом. Он может оставаться скромным топ-менеджером в какой-то фирме, но при этом у него вся машина будет обклеена наклейками «Рэп» и там будет звучать что-то такое.

Андрей Смирнов: Еще я думаю, что это дополнительно желание столкнуться с какой-то подлинностью, потому что как раз люди, которые в машине и в офисе – они думают, что существуют «взаправдашняя» жизнь, где «нормальные» люди.

Вис Виталис: Да, это игра в подлинность. Опять-таки я много общаюсь с рэперами – срез гигантский, в студию приходя, начиная там от 15-летних школьников, которые читают что-то про школу и которые фактически домысливают что-то. Они постоянно просят, чтобы у них в темах были выстрелы, какие-то крики вопли, школьники такие стопроцентные «маменькины сынки», но им это хочется. Для них это как кино смотреть, но не только, а еще и делать.

И любой из этих манагеров, который слушает рэп, если его поставить в ситуацию этой подлинности в явь, то есть выкинуть на улицу куда-нибудь на окраину рабочего поселка, где реальная гопота и реальная опасность может быть. Он естественно предпочтет там не оказываться никогда в жизни, но послушать про это можно. Про наркотики, про траву, как там от ментов кто-то бегает. Это как фильм посмотреть. В кино пошел, посмотрел фильм, ужасов напугался и поехал домой кушать борщи.

Поэтому та подлинность, которую якобы конструирует рэп, она на самом деле при ближайшем рассмотрении оказывается Fake (фикцией). На самом деле большинство людей, которые сейчас делают рэп, они так не живут и так не думают. Просто есть определенные стилистические условия, они в них находятся и есть запрос на эти условия. Поэтому в современном рэпе писать не про траву и не про то, как вы в подъезде курите с пацанами, – это не тренд, этого слушать никто не будет.

Андрей Смирнов: Почему же сейчас хватает проектов, которые ставят от остро политических вопросов до каких-то глобально философских обобщений? И так они разбросаны, если брать Россию – по всей стране, сибиряки.

Вис Виталис: Я в курсе, но сразу немножечко пафос собью. Эти остро политические проблемы – они все ксенофобские в первую очередь. Они не поднимают какие-то общие глобальные философские проблемы потому, что люди, которые слушают рэп, они не способны к философскому общению, там достаточно короткого мышления, короткий отрезок мышления. То есть человек видит проблему и тут же хочет получить ответ «почему», и тут же хочет (если хочет) получить «как действовать». Поэтому схема строиться так: вот это плохо – это надо сломать или убить, избить – неважно, давайте соберемся и сломаем.

Андрей Смирнов: Но на самом деле пафос самосовершенствования, что плохие люди – они плохие, но ты должен обратить внимание на себя и строить себя. Сейчас очень много как раз проектов, которые выступают чуть ли не с таких позиций увещевания обращения к морали.

Вис Виталис: В моем самом известном треке «В Белом Гетто», если потом вспомнишь текст, то там он весь трек «В Белом Гетто». Почему он получился такой фидбэк «В Белом Гетто» и там прорвался на MTV? Его взяли тоже прямо «с улицы», а не то, что «по знакомству». Я прямо «с улицы» принес, положил в ящик к ним в холл лобби-кассету и потом мне сказали, что показывают по MTV. Я был ошарашен, потому что даже мне не позвонил никто, не сказал: «Знаете, мы хотим поставить ваш трек». Нет, я узнал об этом от звонка друга, который меня увидел по телевизору, – это было чудно. Такой необычный момент в моей жизни был.

Но весь трек, почему получил такую реакцию от публики? Потому что в первом куплете описывается, что все очень плохо, во втором описывается, почему так все плохо, вернее, насколько плохо, что происходит – ужасно, а в третьем – идет призыв «начни с себя об этом речь». Я открою страшный секрет – я не знал чем закончить этот трек, потому что когда я написал, что все плохо, я понял что надо как-то это драматургически закончить. «Плохо» – это констатация, это не произведение искусства, «все плохо» – «хорошо», что дальше?

Я долго думал, к чему призвать людей-то? Я не знал к чему. Я и сейчас, честно говоря, не знаю к чему людей призывать спустя много лет и тысячи прочитанных книг, спустя… и так далее. Я не знаю. Потому что любой призыв к любому действию он при ближайшем рассмотрении (к сожалению, такая позиция моя на данный момент) практически всегда оказывается ошибочным. Кроме попытки воззвать к человеку в человеке, к какой-то человечности, но и этот призыв тоже ошибочный, потому что как раз это человеческое человека и тормозит. Поэтому наступает момент говорить о том, чтобы в человеке пробуждать сверхчеловеческое. А как это сделать? Никто не знает. Естественно, я тоже.

И тем более этого не знают рэперы, которые что-то там пишут. Они не знают чем закончить свои треки. Они говорят: «Все плохо, давайте будем заниматься спортом». Спортом можно заниматься и когда все хорошо. «Все плохо – бросай бухать». Хорошо, но это вещи, которые даже не то, что очевидные, – это банальности. Весь рэп крутится вокруг банальности. Я вот не рэпер и в принципе это видно.

Андрей Смирнов: Новое заявление.

Вис Виталис: Нет, я никогда не был рэпером. Одно время, когда я начал Sixtynine, я говорил, что рэпер, но это был такой панк на самом деле. Тогда рэп считался диким маргинальным течением, совершенно непонятным, неизвестным, неясным никому и сказать, что «я – рэпер» было определенным таким, желтой кофтой такой, плевком в лицо обществу.

А сейчас сказать что «я – рэпер» – это мне просто стыдно. «Я – рэпер»… Да упаси Бог, я – не рэпер. И на самом деле я никогда не был рэпером. Я слишком много книг прочитал, чтобы быть рэпером. Я знаю людей, которые формально делают рэп, то есть мелодекламацию – рифмуют под музыкально-структурные рэперские биты, но они тоже не рэперы. Они пытаются писать стихи, либо излагать философские концепции, используя инструментарий рэпа. Но им бы больше рок подошел. Конечно, простой рок сейчас не в тренде, никому не интересен.

«Как водится, ничто не предвещало беды.

Мы смотрели на солнце, мы играли возле воды.

Но к вечеру воздух стал холоднее и жестче.

И вот все закончилось. Пришла ночь.

Она в клочья порвала солнечный мир, а впрочем,

Я уже сам не помню, точно ли он был солнечным.

Тьма покрыла все ложью и пошлостью.

*Тьмой пожрано и будущее, и прошлое. *

И во тьме ходят зомби, которые не помнят света,

Не задают вопросов, потому что им не нужны ответы.

Бесцветней монет, без мысли на лицах

Мне порой кажется, что все это просто снится.

Но нет. Это ночь. И это надолго.

И у меня есть бита и старенькая двустволка.

И хотя, похоже, хэппи-энда не будет,

Я надеюсь, что там, в темноте, еще есть люди.

Ночь живых мертвецов

На земле отцов

А ведь когда-то здесь были люди

Ночь живых мертвецов

На земле отцов

Кто их разбудит»