Почему отпустили Мирзаева

Почему отпустили Мирзаева

Адвокат Оксана Михалкина о деле Мирзаева, причинах мягкого приговора и будущих действиях. Ситуацию также комментируют Дмитрий Дёмушкин, глава высшего нацсовета ЭПО «Русские», и Ариф Казиханов, редактор газеты «Северный Кавказ». Ведущий — Андрей Фефелов, заместитель главного редактора газеты «Завтра».

Андрей Фефелов: Здравствуйте! Сегодня мы будем говорить о нашумевшем деле Расула Мирзаева – это дело всколыхнуло страну. О нем очень много говорили в прессе. Сегодня у нас в гостях адвокат семьи Агафоновых, семьи, потерпевшей по сути дела действий спортсмена Мирзаева, Оксана Михалкина. Здравствуйте.

Оксана Михалкина: Здравствуйте.

Андрей Фефелов: Первый вопрос такой: вы услышали приговор, Мирзаев на свободе сейчас. Вообще, почему именно этот приговор был вынесен по вашей версии?

Оксана Михалкина: Здесь без версий. Дело в том, что у нас прокурор в прениях отказался от обвинения Расула Мирзаева по ч. 4 ст. 111 УК РФ, предусматривающей до 15-ти лет лишения свободы, и просил суд квалифицировать его деяния по ч. 1 ст. 109 УК РФ, которая предусматривает максимальную санкцию до 2-х лет лишения свободы. С учетом того, что Мирзаев ранее не привлекался к уголовной ответственности, в силу Уголовного кодекса нашей страны, к нему реальное лишение свободы, то есть в колонию его отправить невозможно в силу закона. К нему не может быть применена реальная мера наказания в виде лишения свободы. Поэтому прокурор просил применить ограничение свободы в виде 2-х лет – максимальная санкция. Опять же, в силу действующего уголовного законодательства, 1 год пребывания в условиях следственного изолятора – это 2 года ограничения свободы. Вернее, 1 день нахождения под стражей – идет за 2 дня ограничения свободы. Поэтому на момент оглашения приговора Мирзаев, назначенное ему судом наказание уже отбыл. Оно ему зачлось в период нахождения его под стражей с 19-го августа 2011-го года.

Андрей Фефелов: Как практикующий адвокат, скажите, пожалуйста. Почему прокурор в данном случае смягчил, как бы, свое решение? Почему прокурор выступил инициатором смягчения приговора? Как так получилось? Почему он настаивал на том, чтобы именно эту статью вынести?

Оксана Михалкина: Дело в том, что это уже происходит по нашему делу неоднократно. Это уже третий раз, когда делается попытка переквалифицировать действия Мирзаева на преступление небольшой степени тяжести. Первый раз это произошло 12-го января этого года. Произошло по инициативе следователя Следственного комитета Ванина, которого в последующем уволили. После этого гособвинитель Зотова в августе этого года отказалась от обвинений Расула Мирзаева по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Мы помним, что суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора, а вернулся с постановлением о возобновлении судебного следствия. Была назначена еще одна экспертиза. Сейчас гособвинитель Андрей Сергеев опять же, в прениях уже, после изучения результатов пятой экспертизы, он отказывается от обвинения Мирзаева по особо тяжкой статье. При этом когда в репликах я позволила себе заметить, что в очередной раз мы столкнулись с предательством интересов потерпевших по настоящему делу, так как публики в зале было много, журналистов было много и прокурор вынужден был, как бы оправдываясь, сказать о том, что эта позиция согласована с его руководством. Это поставило все точки над «i». То есть это не инициатива отдельно взятого гособвинителя Сергеева, к которому я отношусь с большим уважением, это инициатива прокуратуры города Москвы, с которой эта позиция была согласована. Если мы будем читать между строк, то мы понимаем, что это было указание.

Андрей Фефелов: То есть это политическое решение?

Оксана Михалкина: Это политическое решение и я считаю, что дело Расула Мирзаева как раз отражает тот конфликт, который существует между Следственным комитетом и прокуратурой. Беря по персоналиям, конфликт между Александром Ивановичем Бастрыкиным и Юрием Яковлевичем Чайкой. Это дело, оно видимо, явилось такой лакмусовой бумажкой, на которой все эти противоречия проявились. Это обосновывает то, что у нас в течение суток дважды отменяли залог Расулу Мирзаеву, и это объясняет то, что трижды менялась квалификация по этому делу. Только так это я могу это объяснить, другого логического объяснения этому нет. Мы исключаем в этом случае коррупционную составляющую.

Андрей Фефелов: Это дело, оно имеет очень яркий, очень напряженный контекст. Связан он вообще с межнациональными отношениями в России, в Москве в частности. Этот контекст давал о себе знать в прессе постоянно. Насколько он отражался на ходе следствия, на самом деле, на судебных заседаниях? Насколько вся эта невралгия, которая вокруг этого был, влияла на суд и в итоге на решение?

Оксана Михалкина: Я здесь могу сказать то, что мы уже неоднократно («мы» – это я говорю как представитель потерпевших) говорили о том, что касается самого преступления – удара Расулом Мирзаевым Ивана Агафонова – здесь никакого межнационального конфликта нет.

Комментарий по телефону от Арифа Казиханова, редактора газеты «Северный Кавказ»:

«Исходя из всего того, что происходило, я лично имею свое мнение. Я хотел бы сказать, что это обличено в национальные цвета, и, исходя из этого, СМИ придавали большое значение этому делу. Имея свои определенные источники, я знаю, что никакого давления на суд не производилось. Если есть доказательства тому, что какое-либо давление на суд было со стороны, например, диаспор Дагестана, правительства республики Дагестан, – в таком случае, конечно, было бы интересно это изучить. Но не по моему мнению, а по моим источникам я знаю, что никакого давления не было. Прежде всего, я знаю, что у самого Расула Мирзаева во время его занятий спортом были определенные покровители. Эти покровители решили не лезть в это дело и даже отошли от самого Мирзаева. Да, конечно, наверное, кто-то пытался что-то сделать, но я этого не знаю»

Андрей Фефелов: Приговор вынесен, Мирзаев на свободе. Каковы дальнейшие перспективы? Вы подаете апелляцию?

Оксана Михалкина: Да, мы намерены с адвокатом Дзеном подать кассационные жалобы на приговор. К сожалению, мы поставлены в такие рамки, что можем его обжаловать только по процессуальным основаниям. Однако уже сейчас могу сказать, что приговор составлен с нарушением требований. В нем не указаны полностью все доказательства, которые мы исследовали в ходе судебного следствия. В частности, там совершенно не дана оценка тем дискам, которые были приобщены именно по инициативе потерпевших. Это видеозаписи, которые были сделаны около клуба «Гараж» через несколько дней после смерти Ивана Агафонова по горячим следам, и когда очевидцы рассказывали все несколько иначе, чем друзья Мирзаева, которых мы слушали в суде. Так вот, диски были приобщены, они были осмотрены, но оценка им как доказательству в приговоре не дана. Точно также как в приговоре отсутствует юридическое обоснование: в чем же Расул Мирзаев был преступно небрежен, что также делает его неясным и несколько противоречивым.

Андрей Фефелов: Совершено тяжкое преступление. Суд присяжных должен рассматривать такие?

Оксана Михалкина: К сожалению, с судами присяжных у нас обстоит дело не совсем просто. Дело в том, что ч. 4 ст. 111 УК РФ не попадает под юрисдикцию суда присяжных. Даже если мы возьмем такое преступление как убийство, то убийство одного человека одним человеком ч. 1 ст. 105 УК РФ, тоже не попадает под юрисдикцию суда присяжных, ч. 2. К сожалению, законодательство в этом плане совершенно не соответствует реалиям. Опять же думаю, что назрела проблема решать вопросы о том, относится дело к юрисдикции суда присяжных либо нет, так как, например, это решается в США. Там все просто. Если человек вину свою признает, либо признает частично, то тогда он идет также как и у нас: судья рассматривает это дело единолично, с исследованием доказательств и так далее. Однако если человек, обвиняемый в совершении любого преступления, пускай он даже три помидора украл где-то в магазине, свою вину не признает, то тогда суд присяжных. Я считаю, что это гуманно, я считаю, что это правильно.

Андрей Фефелов: Две инициативы прозвучало. С одной стороны пересмотр снова, возвращение к делу, приобщение новых материалов. С другой стороны, вы говорите, что необходимо внести какие-то изменения в судебную практику или же в законодательство. Какие прогнозы ваши внутренние? Что будет дальше с этими инициативами?

Оксана Михалкина: Что касается перспектив рассмотрения наших кассационных жалоб, я не беру на себя смелость брать и делать какие-то прогнозы, потому что дело вышло за рамки обыкновенной юрисдикции, приобрело действительно несколько политический оттенок. Я думаю, что решение этого вопроса будет зависеть от политической воли.

Дмитрий Демушкин, глава высшего нацсовета ЭПО «Русские»:

«Даже касаемо не юридической составляющей, без сомнения это дело не добавит стабильности в межнациональных отношениях (без того перегретых) как Москвы, так и России в целом. Смотрите, это дело стало политическим с момента вмешательства в него парламентариев Дагестана и кавказских элит. Как только за бедного парня поручились депутаты, за него собрали 5 миллионов залога – это дело сразу перешло в политическую плоскость. Это была топовая тема в СМИ.

Местному населению, коренному населению России показали, что за бедного парня заступается его Парламент, его республика, его Президент, а за русских не заступается никто. С этого момента это дело уже получило политическую окраску. Вне сомнения, русские националисты вошли туда. Нас сразу же попытались обвинить, что мы оказываем давление на следствие, шантажируя беспорядками. Однако это, собственно, то, что делают всегда наши кавказские друзья и оппоненты, которые этим занимаются повсеместно и постоянно – лоббируют интересы, вмешиваются в уголовные дела, когда фигурируют их земляки.

Если бы Агафонов, как мне вчера сказал адвокат из Ингушетии, умер бы на месте или быстро, то вне сомнения Мирзаев получил бы и 10, и 15 лет лишения свободы. Однако так как он умер там спустя несколько дней, поэтому это оказывается следствием врачебной ошибки, удара об бордюр и так далее.

Из шести проведенных экспертиз, пять якобы высказались в его пользу. У меня сразу есть сомнение в этих экспертизах. Например, эксперты заявили, что Расул Мирзаев не воспользовался и не применил свои навыки чемпиона мира по боям без правил. Для меня это странно, как это эксперты заключили? Потому что тот удар с левой руки в скулу, который он нанес (он есть на видео), конечно, он применил эти навыки, он занимался, чтобы бить и нокаутировать людей. Вопрос, опять же, юридический, я его даже не касаюсь.

Я понимаю, что следствие меняло четырежды свою позицию во время следствия. Я понимаю, что дело это было политическое. В том числе, и со мной связывались определенные элиты, которые пытались узнать мое мнение на это, и в зависимости от этого формировали свою позицию по этому делу. Оно решалось не в суде, а в Администрации и во власти, в Кремле. Хоть судья и заявляет, что это обычное дело и давление на нее не оказывалось, но понятно, что судья и не мог сказать, что ему звонили постоянно из Администрации Президента или откуда-то и требовали принять решение. Понятно, что это было максимально политизировано и туда вмешивались и кавказские элиты, и разные факторы, и власть, и она глядела, и все-таки, они решили выбрать эту позицию.

На фоне общей кавказской темы, которая сейчас идет, вне сомнения националисты и многие местные жители, по опросам, восприняли это дело как плевок»

Оксана Михалкина: Я уже говорила, что мое глубокое убеждение, что мы попали именно в разгар конфликта между Следственным комитетом и прокуратурой. Мы знаем, что Следственный комитет уже выступил с официальным заявлением, что они не согласны с переквалификацией действий Расула Мирзаева на ст. 109 УК РФ. Таким образом, у нас появляется достаточно мощный, сильный противник в лице Следственного комитета, и я надеюсь на справедливое решение судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда. Что касается общественного мнения по данному вопросу, общественного воздействия на ход процесса, то я бы не сказала о том, что это имело место быть, что уж очень сильно у нас общественность влияла на принятие судом решения.

Андрей Фефелов: То есть не мешала и не помогала?

Оксана Михалкина: Они поддерживали семью Агафоновых. Большое спасибо всем тем людям, которые приходили на суд, приходили к зданию суда, тем общественным организациям, которые помогали семье, оказывая не только моральную поддержку, но и материальную. Всем известно о том, что партия ЛДПР, она оплатила похороны, оплатила, поминки Ивана. При том, что это было сделано именно по собственной инициативе, к ним никто специально для этого не обращался, то есть это была именно инициатива снизу.

Андрей Фефелов: Есть еще обратная сторона медали, что многие могут понять это дело именно так, что выходцам с Кавказа все сходит с рук.

Оксана Михалкина: Да. Вспомним о том, как у нас шел процесс, когда друзья Расула Мирзаева, оскорбляли отца, оскорбляли меня, как представителя. Причем было очень много мне направлено и на почту, и в социальные сети угроз, оскорблений. Все это было. Безусловно, соответствующим и корректным поведением назвать такие действия нельзя.

Андрей Фефелов: Оксана Юрьевна, спасибо большое.