Поисковый отряд "Лиза Алерт": Будь с нами!

 

Поисковый отряд «Лиза Алерт»: Будь с нами!

 

Дмитрий Виноградов, волонтер поискового отряда «Лиза Алерт», рассказывает о создании и деятельности отряда — поисках пропавших людей.

 

Здравствуйте! Меня зовут Виноградов Дмитрий, я являюсь волонтером поискового отряда «Лиза Алерт». Поисковый отряд «Лиза Алерт» был сформирован в 2010 году, осенью. После печально известных поисков Лизы Фомкиной. Тогда люди, проведшие в лесах более недели, не смогли разойтись. Девочку нашли, но нашли мертвой. После этого было принято решение: не расходиться, не разбегаться, а продолжать поиски таких же пропавших людей. За прошедшие два сезона, если так можно сказать, об отряде стало известно гораздо большему кругу людей. Чем больше мы становимся известными, тем больше у нас становится поисков. К сожалению, волонтеров, готовых помогать нам именно в лесу, в городе, не так много. Но мы есть. Благодаря этому мы находим людей.

Отряд был создан до моего появления в нем. Он был создан в 2010 году в сентябре, после поисков Лизы Фомкиной. Отряд является, скажем так, неофициальной структурой. Он нигде не зарегистрирован – это просто общество людей, неравнодушных к пропавшим в лесу, в городе. Занимаемся поисками пропавших большей частью в лесу, потому что народ ходит по грибы, по ягоды, иногда дети убегают. И чтобы этого избежать, чтобы избежать потери навсегда, мы ходим по лесам, по городам и ищем людей. Делаем это практически постоянно. Если у нас нет лесных поисков, у нас обязательно есть какой-нибудь городской поиск.

В нашей среде, скажем так, пропавшие делятся на две категории: «потеряшка» и «бегунок». «Потеряшка» – это тот, который сам потерялся, а «бегунок» – это тот, кто ушел из дома. Если «потеряшку» относительно легко искать, потому что известно, куда пошел, зачем пошел и приблизительное место, где он может быть, то с «бегунком» гораздо сложнее. Человек уходит, никому не сообщает: куда, зачем и почему. И здесь начинаются очень крупномасштабные поиски с подключением практически всей России.

Информацию мы распространяем через Интернет: социальные сети, форумы, сайты. Все думают, что это является задачей государства, но ни в одной государственной структуре это не прописано: поиск пропавших людей. Нет у нас такой структуры, которая занимается этим полностью. Потому что люди пропадают не постоянно в одном и том же месте, пропадают в разных местах. Для того чтобы содержать отдельный поисковый отряд достаточной численностью, государству нужно выделять очень большое количество денег. При этом эти люди-поисковики большую часть времени будут простаивать. А привлечение волонтеров способствует тому, что люди в свободное свое время могут прибыть на место, помочь в поиске тем или иным образом и уехать. Эта помощь может быть непостоянной, может быть эпизодической.

Есть люди, которые нам помогают, не выходя из дома – так называемая группа информационной поддержки. Это люди, которые сидят постоянно на телефоне и занимаются либо обзвоном больниц и прочих учреждений. Как пример, группа информационной поддержки может сказать, что находится в том или ином указанном направлении вами, когда вы находитесь в лесу. Конкретно в прошлом году в поисках, на поисках возле деревни Никиты, Волоколамский  район, мной был услышан колокольный звон. После отзвона так называемому инфо-координатору и указания направления колокольного звона, где я находился, через два часа мне была выдана полная информация: что, где и когда. Оказалось это церковь, в церкви проходят службы раз в неделю и в день пропажи «потеряшки», когда он ушел из дома, он не мог уйти на звон этой церкви. Соответственно, мы это направление исключили. Таким образом, человек, будучи дома за компьютером, не в лесу, исключил целый участок леса.

На данный момент, на временный поиск, исключая остальные, может выехать порядка 50-ти человек. Это значительный прорыв по отношению к прошлому году. В прошлом году у нас было порядка 25-ти человек. Это я говорю о взрослом человеке. Если пропадает ребенок или какая другая либо история с ребенком – это может быть киднеппинг, «бегунок», «потеряшка», неважно. Чем меньше ребенок, скажем так, тем больше количество народу. Этим летом Владимирская область, город Петушки – пропал Богдан. Я не запоминаю «потеряшек», «бегунков», по именам, потому что это очень тяжело. За ночь (это был будний день) в ночь выдвинулось порядка 100 человек. Это мы закладываем еще то, что информация не была еще распространена по средствам массовой информации. Соответственно, может выехать большое количество людей.

Координируется это все на личной ответственности. Если человек приехал на поиски, если он не участвует в поисковом движении, то значительная часть людей понимает, что без общего руководства людей, которые взяли на себя эту тяжелую ношу, поиск не получится, будут шатания, будем друг другу мешать. Как правило, информация распространяется по сигналу координатора – человека, который координирует поиск. Координатор – это человек, который провел не один поиск, понимает что, зачем и как, у него есть определенная методика поиска, какие-то наработки личные, алгоритм работы. Он начинает давать указания. Соответственно, задача всех остальных волонтеров – как минимум, не мешать ему, не доставать вопросами, а выполнять его указания, потому что зачастую от времени очень много зависит.

У нас, скажем, так есть такая примета, если можно так сказать. Если на малолетнего ребенка поступила заявка в течение 12 часов после его пропажи, то ребенка находят очень быстро и живым. Если больше времени, то шансы стремительно падают. Количество выездов и находок сведено в информацию на сайте. Я сейчас навскидку не могу сказать точно, там более сотни людей. Причем сейчас заканчивается горячий период, потому что люди приехали из отпусков, поехали на дачи, грибы, народ уходит. Причем уходит зачастую в знакомый им лес и теряется.

Как часто? Здесь сложно так сказать. К примеру, в прошлом году, Вяземский район, Смоленская область, деревня Коханово. Информацию получили в понедельник днем о том, что девочка (2 года 4 месяца) пропала в субботу. Поиски продолжались 3 дня. На третьи сутки поисков (это уже получалось 5 дней, как она пропала) случайный человек нашел тело девочки. Народ разъезжался молча. Потом очень долго народ отходил от этого. Стараемся не держать в себе, не зацикливаться на такой негативной информации. Есть статистика, на форуме она обрабатывается, но каждый поисковик, каждый координатор, насколько я знаю, старается об этом не думать. Потому что это очень тяжело, это его боль. Когда ты ее копишь, становится очень тяжело. Зачастую поисковики, которые занимаются этим постоянно, постоянно выезжают, они для того и выезжают, для того, чтобы забыть предыдущую боль, чтобы успеть спасти следующего.

Для кого-то этот выезд – помощь ближнему человеку, для кого-то – изменение ситуации в стране. Потому что, если сравнивать прошлогодний летний сезон и этот летний сезон, госструктуры начали работать лучше. Зачастую это идет, правда, на местах. Сотрудники на местах (полиция, МЧС) более активно принимают участие. Проводятся учения, когда не МЧС учит волонтеров, а волонтеры учат МЧС, как правильно «чесать» лес. Потому что данной методики не существует, мы ее нарабатываем с нуля. Учения проводят те же волонтеры, организуют. Выбирается относительно спокойный период времени, когда свежих поисков нет, а те поиски, которые ведут, уже дошли до той стадии, когда не имеет смысла уже искать в лесу. Народ либо выдохся, либо устал, либо информация «потеряшки» настолько противоречива, что найти именно в этом лесу его уже невозможно.

Но в тот же момент любое наше мероприятие закладывают с учетом поиска. В случае чего, мы сразу же можем развернуться на поиск. Выбирается местность, свободная от хозяев, скажем так, какой-нибудь бесхозный лес, бесхозное поле (потому что сейчас в округе Москвы очень много частных владений) и разыгрывается какая-либо поисковая ситуация, как правило, это «потеряшка» в лесу. Перед этим проводятся тренинги о том, по тому, как пользоваться компасом, картой, навигатором, связью, как чесать лес цепью, медицинская подготовка, после этого все отрабатывается, скажем так, «на живую». Когда дается вводная: пропал человек, с такими-то приметами, с такого-то конца леса зашел или приехал на такой-то машине, и начинается отработка в спокойной обстановке, без вот этой нервозности, что человек пропал, он не отвечает, ему может быть плохо, он может умереть, и в тихой спокойной обстановке проходит обучение. Тем самым отрабатываются определенные навыки, привлекаются новички, даются разъяснения новичкам, отрабатываются какие-то личные методики, привлекаются люди со спецтехникой – джиперы, мотоциклы, также привлекается частная авиация.

Этим летом проводили учения с привлечением частной авиации. Авиаторам это понравилось. Также можно сказать, что в прошлом году у нас в Кудиново проводились учения совместно с авиацией, а после этого пропал вертолет с человеком, и эти поиски продлились несколько дней. С воздуха, кстати, не нашли, ввиду того, что выпал первый снег, пропал он в местности, где был молодой березнячок, а вертолет имел белую окраску. То есть на земле с воздуха его было не видно, потому что он сливался с местностью. Вертолеты, самолеты несколько раз проходили над точкой падения, но нашли его все-таки пешие группы.

Отряд – это сообщество людей, и у кого что есть, тот это может использовать. Кто-то за счет работы использует. Так, в прошлом году поисковику из областной структуры МЧС, за которым по штату закреплен мотодельтаплан, был передан от одной частной организации тепловизор, и при помощи этого тепловизора осуществляется прочес местности с воздуха, по мере возможности. Но человек привязан к восточной части Московской области, соответственно он дальше нигде не может выехать. Также народ начинает покупать приборы ночного видения, потому что в будние дни народ работает, и основные массовые прочесы идут ночью. Увидеть что-то где-то вдалеке, отличить поисковика от отошедшего – это помогает. Но все равно, все технические средства  – они помогают, но они не являются абсолютным условием, что мы найдем «потеряшку», даже если он будет лежать там. Потому что тепловизор, как выяснилось, в светлое время суток  очень сложно настроить, мешает листва, трава, она нагревается до определенной температуры, и уже не различишь, идет просто сплошной фон.

Кинологи, да такие же люди. Насколько я помню, это отдельный отряд. Они сами там варятся в своей каше, у них свои тренировки. Но они также выезжают, когда-то на свои поиски (когда они сами берут на себя поиск), иногда к нам, потому что у этих людей, тоже энтузиастов, есть собаки, но нет машины. Мы зачастую сводим автовладельцев и кинологов. Кинологов вывозим по мере возможности, когда у них есть свободное время, возможность, и когда это целесообразно. Потому что собаку использовать, как мне сказали кинологи МВД Смоленской области, что хорошая собака работает два часа, после этого она устает. Там вот, на поисках у нас было, их привозили пять собак. Но отработала только одна, потому что след потерялся. Девочка сделала петлю по лесу, вышла на дорогу и все, и с концами, больше следов не было таких явных. Собак вывозим, собаки тренируются постоянно, и стараемся собак выпустить до сплошного прочеса леса, потому что собака, во-первых отвлекается, во-вторых, люди затаптывают следы. К этому могу добавить, что отличается собака поисковая от собаки следовой. Поисковая – которая ищет в принципе человека, а следовая – конкретного человека. Вот следовых меньше.

Самая главная трудность – это время, успеть. Если успеваем, то находим. А дальше? Дальше лес. Лес, город, потому что после пожаров и дождя ледяного лес стал непроходим. Плюс к этому еще добавим то, что лесхоз практически уничтожен. В лесу, как правило, отсутствуют просеки. Есть направление, которое ты приблизительно видишь, но просеки как таковой нет. Просеки, он нам очень нужны, потому что в данный момент возникла такая идея, рассыпать по, скажем так, горячим местам Московской области таблички с указанием выхода. Но просто их рассыпать по лесу, привязывать к деревьям не имеет смысла, потому что их дальше 10 метров не видно. Устанавливать на просеке бессмысленно, потому что просеки нужно чистить, а для расчистки просеки нужны средства, а мы все волонтеры. Не все являются богатыми, скажем так, не все имеются с достатком.

Следующая трудность – это зачастую черствость сотрудников на местах. Потому что иногда они мешают, иногда они не мешают, а иногда помогают. Как пример, вот сейчас в Брянской области прошли выборы. Там же одновременно пропала 10-летняя девочка. Казалось бы, для политических сил данный сюжет может явиться хорошим пиаром. На один день вывезти всех членов партии данной области в район поиска, заснять на этом сюжет, показать, какие они хорошие молодцы, но люди занимаются политической борьбой, а волонтерам банально нет места, где разместиться, где разместить штаб. Насколько я слышал, им штаб один раз просто переместили, выгнали из одного места, переместили в другое. Люди заняты политической борьбой, а то, что пропал ребенок – это их не интересует, это не является ни чрезвычайной ситуацией, это не является личным горем.

Но с другой стороны, иногда, если можно так сказать, у людей включается то ли мозг, то ли голова, то ли совесть. Как пример, в прошлом году, это у нас было. Первый поиск был в Вяземском районе, где мы не успели найти, а следующий поиск был в Гагаринском районе, деревня Ельня. Как мне потом рассказали ситуация была следующая. По внутренней рассылке МВД прошла информация, что пропал ребенок в Гагаринском районе, и полицейский из Вяземского района звонил своему коллеге в Гагаринский район, рассказал о том, что существует такая организация как «Лиза Алерт», которая может приехать и просто прочесать лес, при этом они знают, как это делается. И человек отзвонился на наш отрядный телефон. В результате девочку нашли довольно-таки быстро. Плюсом к этому являлось то, что девочка пропала в пятницу, а у нас на пятницу были назначены учения в Электростали. Это с другой стороны Москвы. Получив информацию, группа инфо-поддержки ее проанализировала, собрала недостающие данные, и где-то в 11 часов вечера ее запустила уже поисковикам о том, что необходимо свернуть поиски и направиться в другую сторону. В ночь мы выдвинулись, прибыли часов в пять, в шесть. Лагерь начал разворачиваться, пошли первые группы, и в 8 часов 30 минут в радиоэфире прошла информация, что девочку нашли. Вот здесь сложились факторы: это личное участие органов власти, полицейского, который не поленился сообщить, не подождать три дня (на что они любят ссылаться) ; наши учения; то, что это были выходные; то, что информация поступила очень быстро. Как итог, девочку нашли. Самое интересное, что температура воздуха ночью была порядка +8⁰С, девочку нашли раздетой. Она просто вымокла по вечерней росе, сняла с себя одежду, легла и уснула. Утром ее спящую нашли.

В том же поиске Богдана, в Петушках, там был криминальный след, и полицейские долго держали волонтеров, никуда не выпуская попросту. При этом, как потом появилась информация от имени одного из представителей полиции, что их согнали просто по приказу, никто не знал, зачем и куда. Они были в парадных туфлях повседневных, повседневной одежде, и очень бледно смотрелись на фоне поисковиков, которые были упакованы с ног до головы: в специальной обуви, в специальной одежде, при наличии компасов, рации, навигаторов, карт, ориентировок, то есть у нас было практически все и нас держали. И такое случается часто.

Также в Брянске у нас был случай, когда малолетнего ребенка то ли отец, то ли отчим сжег. Там очень страшная история была. Как всегда, полиция начинает совещаться, где-то это происходит часов до двенадцати, в лучшем случае. Один день поисковики все это дело посмотрели, на следующий день просто плюнули и начали сами себе нарезать задачи, сами их выполнять. Потому что вот это государственное желание посовещаться, провести инструктаж, бюрократические какие-то проволочки – они теряют время, то, что нам нужно. Предпосылок нет, ребенок встал и побежал. Это вот у маленьких детей. У подростков переходный период. «Меня никто не любит, я яркая личность, я всем покажу» или же «Я хочу отжечь». Могут находить за сотни километров. Одного ребенка нашли в Перми, кажется, 14-летнего подростка. Не так давно из Московской области, из маленького городка ребенка где-то на юге Москвы, то ли Ростов, то ли в Ставрополь поймали. Убежал. Здесь непонятно.

С «потеряшками» гораздо проще, с одной стороны, сложнее с другой стороны. Проще – это то, что у них есть цель. Они пошли в лес погулять, отдохнуть, собрать грибы-ягоды.  Дальше два варианта развития событий: заблудился, стало плохо. Здесь все ясно. Зачастую еще есть такой фактор, как излишняя самоуверенность: я этот лес знаю, как свои пять пальцев, я в нем не заблужусь. Плутают элементарно. При этом находясь, скажем так, в квадрате 5х5 км, ограниченном дорогами, человек может ходить кругами в знакомом ему лесу.

В школах у нас сейчас не преподают, как правильно ориентироваться в лесу, за редким исключением, практических занятий нет, учат по каким-то старым учебникам, зачастую там есть распространенные ошибки, такие как мох. Если каждый потрудится и выйдет в близлежащий парк и найдет деревья со мхом, он удивится:  у трех стоящих рядом деревьев мох с разной стороны. И вот люди начинают ссылаться на эти народные приметы, начинают плутать. Если же ребенку прививать, что если ты потерялся, нужно подходить к человеку в форме и говорить, кто ты такой, откуда и кто твои родители,   плюс еще какую-то информацию можно либо зазубрить ребенку либо нашить какую-то бирку ему, памятку: кто он, откуда, кто такой. Тогда «потеряшек» будет меньше и «бегунков».

Вот со взрослыми – гораздо сложнее. Взрослый самоуверен.

У нас, конечно, с нашей спецификой набор вещей, которые необходимы в лесу, расширен, но каждому человеку, который входит в лес просто погулять, необходимо иметь с собой:

1.      Вода, причем кипяченая, не газировка, не чай, потому что бывают ситуации – поранился, промыть рану, что-то попало в глаза, промыть глаза. Это помимо основного предназначения воды – утолить жажду. С собой брать воды не менее 1 литра – это минимум.

2.      Средство связи. Телефон должен быть заряжен, заряжен под завязку. Если у вас два телефона, один телефон вы выключаете при входе в лес, пользуйтесь только вторым. Если вы можете встать на месте, объяснить что вы потерялись в таком-то районе, у вас два телефона и они еще работают, то нужно объяснить родственникам, чтобы они определили ваше местоположение при использовании сайта того или иного сотового оператора.

3.      Огонь. Коробок спичек в полиэтилене, зажигалка могут сотворить чудеса – от банального согревания в лесу до подачи дымовых сигналов. Потому что при осуществлении поисков, при задействовании авиации, на столб дыма мы среагируем, если в данном районе пропал человек. Через четыре часа без перекуса у человека падают силы просто оттого, что мы не привыкли к этому, к таким длительным переходам.

4.      Одежда по местности, по погоде. Если пасмурно, то должна быть какая-то защита от дождя, от ветра, соответствующая обувь,

5.      Личные медикаменты необходимые каждому, по списку – он должен носиться с собой. Определенный какой-то минимум.

6.      Что можно еще добавить? какой-нибудь китайский фонарик, чтобы не жечь спички, чтобы ночью можно было подсветить.

7.      Самое главное, собираясь в лес по грибы, по ягоды, не надо думать, что вы идете на спецоперацию по уничтожению, и одевать камуфляж. Жилетка яркого цвета стоит от 100 до 300 рублей, эффект от нее колоссальный. Одевать что-то либо похожее на естественные цвета, то бишь желтую бандану, бесполезно: желтая бандана с 15 метров превращается в пятно пожелтевшей листвы. Должны быть какие-то яркие, неестественные цвета. Желательно иметь со светоотражающими полосами, чтобы в ночи, если человек упал, уснул, потерял сознание его можно было случайным лучом от фонаря заметить.

Родственникам могу сказать, что если у вас кто-то потерялся, во-первых, не ждать 3-х дней, 3-х суток, как любит говорить полиция, и то, что у нас где-то отложено это в голове – такой нормы никогда не существовало. Насколько я выяснил, три дня дается полиции, чтобы дать ответ. То есть вы приносите заявление, они обязаны его принять, через 3 суток должны дать какой-то ответ о проделанных мероприятиях. После того, как вы подали заявление в полицию – обращаться в какой-либо поисковый отряд. Сейчас поисковые отряды, они размножаются, потому что выезжать из Москвы на каждый поиск очень сложно, но после каждых, скажем так, громких поисков, либо по личной инициативе в каждом городе создается тот или иной отряд, который зачастую действует автономно.

Далее, если у вас пропал ребенок или взрослый, и он что-то носил накануне – желательно либо кусок вещи в стеклянную банку, для собак, либо в полиэтиленовый пакет, и герметично закрывать, чтобы вещь сохранила запах. Причем таких вещей желательно иметь несколько, потому что нужно дать собакам МЧС, собакам полицейским, они могут привлечь каким-то образом (потому что, насколько я знаю, у них с кинологической службой тоже все очень плохо). Могут приезжать наши поисковики, и в каждой поисковой группе собаке нужна отдельная вещь, чтобы собака ее взяла.

Вспомнить, в чем же все-таки ушел «потеряшка» или «бегунок». Как профилактика, это постоянно фотографировать ребенка. В каждой новой вещи, в каждой новой обуви вы его фотографируйте. При нынешнем уровне развития цифровых мобильных средств это не так сложно, но информация это колоссальная, а непосредственно фотография, она четко показывает, в чем ушел человек.

Также родственникам необходимо обращаться по нашему телефону горячей лини, который нам выделили спонсоры, или меценаты, как правильнее будет сказать для русского человека. Номер 8–800–700–5452, на этом телефоне сидят наши добровольцы-волонтеры из группы информационной поддержки, они по мере возможности принимают ваши звонки.

Чтобы таких случаев было как можно меньше, во-первых нужно не быть настолько самоуверенным, что с вами такого не случится. Случиться это может с каждым, причем внезапно, либо с вами, либо с вашими родственниками, либо с вашими знакомыми. Если мы будем проводить какие-то профилактические меры, чтобы этого не случилось, работы поисковиков будет меньше, будет меньше пропавших людей. Всегда обращайте внимание на детей, просто бредущих без цели. Подойти, поспрашивать, поинтересоваться – это не преступно, это обязанность каждого, потому что вовремя остановленный ребенок – это чья-то жизнь, это чьи-то нервы, это чьи-то силы.

Если вы видите в лесу отдыхающего человека, внезапно отдыхающего человека, не поленитесь подойти, спросите его. Конечно, тыкать там палкой и пинать там его не обязательно, но подойти, поинтересоваться, как он и чего он, что с ним, необходимо. Не отпускайте своих родителей одних в лес, даже вместе. Проверьте их, в каком они состоянии, могут ли они идти в лес, что они с собой взяли. Если они отказываются, говорят что свой лес знают и так, обязательно всучите им сотовый телефон и названивайте каждые полчаса-час, спрашивая их, куда они пошли, где они в данный момент находятся.

Наш самый главный ресурс – это люди. Если вы можете выехать даже 1 раз за 1 сезон – это большая помощь. Это означает то, что вы узнаете, как это происходит, сами поймете лично на личном примере, насколько все это сложно, и что нужно для того, чтобы этого избежать. Не надо надеяться на государство, потому что государство – это все-таки мы, мы его формируем. Если мы будем принимать участие в таких делах, несмотря на свои политические взгляды, религиозные убеждения и прочие различия, количество потерявшихся детей, да и взрослых, очень сильно сократится.

Участвуйте в этом движении, чтобы поисковики собирались только на учения.