Из «захожан» — в прихожане

Петр Малков: Сегодня мы беседуем с протоиереем Димитрием Смирновым. Наш вопрос – это проблема участия абсолютно нецерковных людей в каких-то церковных традициях, обычаях и так далее. Очень часто бывает так, что в храмах главный наплыв в церковном году когда? Посвятить куличи, взять Крещенской водички, сходить на Крестный ход в Пасхальную ночь. При этом можно перед этим хорошо «принять» и хорошо «подогреться», потому что Пасхальная ночь все еще весенняя и холодная. Но люди честно, с усилием, выстаивая очереди приходят. При этом говорят: «Да, все это замечательно, но, вообще-то, церковь я не хожу, Бог у меня в душе. Батюшки все ваши или какие-то странные или обманщики. Все ездят на богатых автомобилях, все очень богатые, все обманывают прихожан. Но водичка крещенская – самая настоящая, это сила».

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Нет, про машины говорят только журналисты. Больше никто, а журналисты – если к нам ходят, то ходят и причащаться, и исповедоваться, и венчаться, и крестить детей. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то подошел ко мне и сказал: «Батюшка, у вас машина»... Никого это вообще не интересует. Весь двор забит машинами. Я даже сам по внешнему виду... По значкам я научился определять – «Фольксваген» это или какой-нибудь «Ягуар», но дальше не идет.

Петр Малков: Понятно. Если человек, абсолютно не крещенный, на Крещении осенив себя широким крестным знаменем, ныряет в прорубь, есть в этом какой-то толк или никакого?

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Безусловно, есть. Потому что ведь он выбрал именно этот день. О чем это говорит? О том, что он этим самым в сердце своем этому празднику кланяется. Он из 365 дней выбрал этот и в этом действии есть некое преодоление себя. Пусть в самом таком простом физическом плане. Все-таки нужно известное мужество и первый раз, и второй раз, и даже когда это стало довольно прилично – все равно, попробуйте – увидите. Это совсем такая акция не просто чайку попить в «Кофе хауз».

Петр Малков: Но ведь он идет сюда с представлениями, что через это что-то такое...

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Нет, его представления невыразимы. Если его спрашивать, то он начнет формулировать теми словами, которые он слышал по телевизору, потому что у него просто других. А если перед этим ему дать брошюру о том, что есть крещение и что такое Великая Пасха, он вам быстро по этому тексту скажет, потому что его чувства не вербализуются еще пока. Но для многих, вот для меня лично, в чем у меня началось воцерковление? Веровать в Бога я стал тогда, когда себя осознал, как человека – это в детском саду. Первые молитвы были к Богу, не то, что я читал какие-то славянские тексты – это было прямо обращение к Богу за помощью. Господь, ясно, тут же мне эту помощь оказал, за что я ему был очень благодарен и с тех пор я к нему всегда в трудную минуту (их было много в детстве) обращался, и Господь мне всегда помогал.

Воцерковление пошло с чего? Мне было лет пятнадцать, плюс минус может один год. В том бараке, где мы жили, была бабушка Марфа, которая на всю семью святила куличики. И в этот раз она заболела, то ли уехала куда, в общем, мама сказала: «Ты самый старший, сходи ты». Я знал, где церковь наша, – это Ризоположение на Донской улице. Я взял (я уже к тому времени ничего не боялся) и пошел. Поставил куличи на столик, покрытый бумагой. Идет батюшка, очень симпатичный. Как-то он удивился, что такой парень, довольно здоровый уже к тому времени, стоит с куличами один (видно, что папы, мамы нет), и он мне улыбнулся. Он мне так понравился. На следующий год мне мать сказала: «Ты уже опытный человек, иди». И с этого момента, уже на второй раз, я почувствовал себя в церкви как дома. Просто, что я пришел в свой родной дом. Я искал глазами того батюшку, нашел и очень быстро вокруг меня какой-то круг людей организовался.

Я нашел верующих, меня научили молиться. Когда я стал в этот храм уже ходить просто, потому что меня интересовало богослужение, мне тут же эти бабки, которых все обвиняют в зловредности (не без этого, потому что я им вечно загораживал всю панораму – эти бабки маленькие были, а я если встану, то передо мной целый «коридор» и ничего не видно им; они бывали очень недовольны, мне приходилось их разгонять), тут же снабдили меня и календарем церковным (страшный дефицит), и молитвословом. У меня сразу появились книги. Я все глубже и глубже стал в это погружаться. Поэтому просто приход в храм как бы «посвятить куличики», я представляю, сколько людей с этого начали свое воцерковление, это как бы первый этап. Все равно народ себя осознает. «Я в церковь не хожу», – этим он просто как бы объясняет, что со мной бесполезно разговаривать.

Но есть еще один прекрасный эпизод – тоже, уж, извините, я расскажу – в метро. Как-то была Пасха, восьмого что ли мая. На следующий день мы все, священники, поздравляли Святейшего Патриарха. Был еще Святейший Патриарх Пименов, тогда здравствовал. Мы поздравили Святейшего, еще тогда я Елоховском соборе. Оттуда на метро Баумановское еду. Все ветераны едут, все в орденах. Тогда их было гораздо больше, чем сейчас, сами понимаете. Мы – молодые священники, по 30 и меньше лет, в рясах, с крестами. Один ко мне подходит ветеран, немножко, конечно, принял ради праздничка, и говорит: «А имеешь ли ты меня право благословить?». Я говорю: «Имею полное несомненное право». Он говорит: «Благослови». Я его благословил не спеша, мы с ним поцеловались и вдруг он говорит: «Правда, я не верующий». Я говорю: «Отлично». Просто он этим хотел сказать, что он знает: «Я – православный христианин, но я в этом ничего не понимаю». Потому что по его представлению, верующий – это я, это который в церковь ходит, молитвы знает, посты соблюдает.

Опять вот такое высказывание. Из этого строить какое-то богословие – нелепо. Передо мной русский православный солдат. Он не виноват, что какие-то швейцарцы приехали и сделали ему здесь революцию. Потом отняли у него все хозяйство в коллективизацию. Потом его папаша дал ему жизнь, а сам умер с голоду, ими же организованному. Потом он проучился в советской школе, где всех оболванивали, говорили, что он сам от макаки произошел, а теперь он растерян. Но когда он меня увидел – его сердце возликовало. То, что в церкви благословляют, откуда он это знает? Значит это в нем жило и он захотел это приобрести. Этот акт подобен тому, ради которого люди ныряют в ледяную воду. Они боятся.

Русский мужик – он очень робкий. Он боится в церковь зайти: «А что я скажу? А что меня спросят? А где стоять? А как креститься?». Русские мужики не менее храбрые чем мусульмане, которые не боятся десятками тысяч идти в мечеть. Они очень храбрые, готовы за Родину умирать, но они стесняются. Русский мужик – он очень стеснительный. В этом и его неверие и его бравада такая, можно сказать глупо-атеистическая, она просто от того, что он невежественен и создает это.

Петр Малков: Тот случай, который вы описали, это подтверждение принципа, что душа по природе христианка.

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Безусловно. Особенно русская душа.

Петр Малков: Да. Бывает так, что в храм приносят ребенка крестить и батюшка начинает достаточно активно выспрашивать у родителей, выяснять крещенные ли они? «Да, крещенные». В кого они веруют? Они начинают объяснять, что во Христа, Богоматерь и Святителя Николая. Это как раз и есть с их точки зрения пресвятая Троица, но вот ребеночка принесли.

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Я за 30 лет такого случая не встречал. Если человек знает Христа, Богородицу и Николу – да, это святые уже! Это святые, катехизированные, ничего не «не знают». Просто у них есть какая-то генетическая память и давление старших родственников.

Петр Малков: Вот принесли такого ребенка, и очень часто священник отказывается крестить этого младенца, потому что родители (и крестные и простые) наизусть не могут произнести «Символ Веры», например и так далее. Как охарактеризовать такой поступок этого священника? Он правильно делает или неправильно?

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Нет, неправильно. Я сам так делал. Вернее, пытался, но быстро перестал. Потому что я увидел в этом поступке некую несправедливость. Я молодым теперь священникам говорю: «Ты прежде научи, а потом требуй». Потом мы же знаем, вот вчера мы читали Евангелие о Закхее. Ведь Господь пришел к нему в дом и принес спасение всему дому. Вряд ли можно надеяться, что это спасение миновало Крещение в дальнейшем для всего дома, но даю голову вместе с руками и ногами на отсечение, что Закхей до смерти не выучил никакого «Символа Веры», а если бы ему рассказать о Троице, то он бы не смог этого воспринять.

Петр Малков: Бывают еще такие случаи. Человек приходит в храм креститься, ему священник задает вопрос: «Скажи, пожалуйста, почему ты пришел креститься?». Он говорит: «Я болею, мне посоветовали и сказали, если я приму крещение, то, может быть, болезнь ослабеет».

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Так бывает, да. Такие ответы бывают.

Петр Малков: Что в таких случаях нужно делать?

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Вообще желательно с каждым приходящим в церковь по любому поводу – побеседовать. Если это священник сможет сделать – это идеально. Беседовать не обязательно, хотя такой вопрос – зачем? – хороший, потому что будут мысли, но ответа священник не получит именно в силу того, что не катехизирован. Но это может служить поводом, а он не знает. Можно сказать: «Хочешь, я тебе расскажу и про болезнь, и про то, как тебя Господь исцелит, и что после Крещения для этого нужно делать» и так далее. Это может стать поводом для замечательной беседы и священник должен это сделать. Иначе, что просто превозноситься: «Ты – болван, в семинарии не учился, а я вот учился и знаю»? Поэтому нужно это использовать как некий повод для миссионерской деятельности.

Петр Малков: Иногда такие люди приходят в храм, у которых Бог был в душе, но при этом они приходят туда как в магазин или торговый центр. Они считают, что если они платят определенные деньги...

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): У них нет другого навыка в жизни, что ж тут такого?

Петр Малков: Одна пожилая дама после крещения ее сына была очень благодарна. Замечательный батюшка крестил, все так было проведено прекрасно. Она подошла ко мне, чтобы как-то поблагодарить за то, что случилось. Пыталась подобрать слова и слова получились такие: «Спасибо вам большое. У вашего обслуживающего персонала в глазах горит огонь веры».

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Нормально.

Петр Малков: Нормально.

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Очень часто некоторые из первый-второй раз пришедших называют тех людей, которых они здесь видят «коллективом» – это же определенный новояз советский, что тут такого? Мы тут же переводим на русский – прихожане. Ничего в этом особенного нет. Если человек иностранец, он жил в стране другой веры, где ничего такого не было, он хочет приобщиться и получить подданство той страны, откуда вышли его предки. Если она употребляет слова из «той» жизни, что тут такого? Да, обслуживающий персонал, а что священник – это разве не обслуживающий персонал? Так оно и есть. Ведь то, что мы делаем – это служение, мы служим. Наша роль – это мыть ноги этим людям, чтобы им было удобненько вафельным полотенчиком насухо ноги вытереть, носочки одеть, погладить ножку, поцеловать и сказать: «Ботиночки одеть или так постоишь?» и так далее. «Ты не понимаешь? Давай я тебе расскажу – это наша главная книга “Евангелие”, самые главные слова – эти, а вообще тут много слов. Неплохо, чтобы ты почитал. Если что не понимаешь – ты запиши и я тебе растолкую в следующий раз». Лучше, чтобы была группа молодых людей и девушек, которые закончили богословский институт. Они встречают этого человека, прямо по глазам видят: «Ага, первый раз. Ну-ка, голубчик, иди сюда, может быть тебе что рассказать?». В обувном магазине встречают: «Чем вам помочь?», в церкви пока еще нет, а должно быть так.

Петр Малков: А вот такие методы. Один мой друг познакомился в 90-е годы со священнослужителем РПЦ следующим образом. Он сел в троллейбус, ехал домой, открывается дверь, входит человек в рясе и говорит: «Я священнослужитель РПЦ, сейчас я буду говорить вам о Боге» и начинает в троллейбусе проповедовать. Это наш метод или не наш метод?

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Если бы это был наш метод, то мы бы сейчас вошли бы в любое транспортное средство и столкнулись бы с таким же явлением. Конечно, это явление уникальное, поэтому нужно с этим священником говорить. У нас это совершенно не в традиции. Само православие, главная его характеристика и особенность – это смирение, а смирение не может кому-то что-то навязывать. Даже Христос не пользовался такими методами. Он уходил куда-нибудь далеко и только люди, которые упорно и долго за ним шли, те сподоблялись возможности услышать его слово. А не так, что он вышел на площадь в Иерусалиме и говорил. Нет, только очень желающий человек должен разгребать угли, а там уже жар – христианская жизнь в глубине. Он должен пройти определенный путь. Он должен услышать и через богослужение, и через славянский язык, и через вот этих некатехизированных людей, через колокольный звон, он должен пройти эту дорогу. Тем самым преобращаясь к тому, что мы именуем православной культурой, что выросло на этой почве. В противном случае это будут только листья, а нам нужны плоды.

Петр Малков: Что ж, скоро у нас Великий пост. Будем ждать постящихся по разным представлениям, по разным причинам.

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Да, с постом все-таки есть, все меньше, но все-таки прилив народа. Сейчас все-таки народ стал постоянный.

Петр Малков: Сейчас постятся офисами, потому что это полезно для здоровья...

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Нет, это всегда религиозный акт. «Для здоровья» – это человек говорит, потому что он просто не знает, что сказать. Если мы по телевизору вместо программ «Битва экстрасенсов» или футбола, или бесконечных рассказов про то, что Папа Римский отрекся от престола, – будем народу давать здравое православно-христианское учение, то через год-другой вы не узнаете наш народ. Он все вам ответит. К сожалению, такой возможности у церкви нет. Если бы она была, то мы бы научили наш народ, что в таких случаях отвечать. Ночью разбудишь: «Зачем ты крестишься?». Тут же скажет: «Для того чтобы войти в церковь, с помощью которой приду в жизнь вечную и буду во веки веков созерцать Святую Троицу воспевая ее с ангелами небесными».

Петр Малков: Дай Бог. Спасибо большое, отец Димитрий.

Протоиерей Дмитрий (Смирнов): Рад стараться. Всего доброго.