По-разному выживали люди в российском шоу-бизнесе. Начиная с 90-х годов, он развивался хаотически, всплесками, по очень корявой схеме, которая год от года менялась. Как-то давно я сравнил это с игрой в футбол на бесконечном поле, и с каждым шагом твоим правила постоянно меняются, вплоть до того, что когда ты добежал до ворот противника, уже оказывается, что ты играешь не в футбол, а в хоккей с мячом. И ворота меньше, и противников больше, вот и клюшка у тебя вдруг в руках, огоньков нет и так далее и тому подобное.

Действительно, так получилось что история западного шоу-бизнеса — это многотомная и красивая история, как любого другого бизнеса. Сто лет назад уже существовали чарты в журналах. Сначала экономической основой шоу-бизнеса была продажа нот для домашнего музицирования, потом это стала виниловая пластинка (да, сначала была граммофонная, потом долгоиграющая). Потом перешли на кассеты, на компакт-диски, сейчас музыка обволакивает нас со всех сторон, то есть любой человек, у которого есть маленький ящичек, может, подключившись к всемирной сети, стать обладателем всего, чего он захочет.

Это, конечно, очень сильно изменило отношение людей к музыке вообще. С другой стороны, гораздо больше стало людей образованных, людей с высшим образованием в мире. Если во времена «Битлз» на планете жило около 2,5 — 3 миллиардов человек, а высшее образование и желание слушать современную музыку или подражать кому-то, кто живет в другой стране и является звездой, было у маленького количества людей, то сейчас таких людей, как минимум, в десятки раз больше, или, как сейчас принято говорить, в разы.

Из 7 миллиардов населения земного шара, я думаю, около миллиарда — это те, которые «врубаются», те, которые понимают, что речь идет про английский язык, речь идет про рок-музыку или про поп-музыку. Соответственно, изменилось не только количество слушателей, изменилось и количество тех, кто эту музыку пытается исполнять. Любой человек, у которого есть компьютер и простейший редактор, какая-то купленная за 200 долларов китайская гитара — он уже потенциальная рок-звезда.

В результате Интернет и вообще пространство мировое — оно переполнено музыкальным продуктом, и если раньше все-таки какой-то контроль качества у лейблов существовал, то сейчас его нет вообще.

Российский шоу-бизнес возник на обломках советской истории, которая очень сильно отличалась от всего, что происходило на Западе. Да, не было системы хит-парадов, то есть вместо чартов продаж существовали в лучшем случае чарты из людей, которые просят свои любимые песни поставить на радиостанции, или читатели «Комсомольской правды», или «Московского комсомольца», которые писали письма: «Вот мой любимый исполнитель Вячеслав Малежик», и так далее.

Это, конечно, не отражало реальной картины популярности, и в какой-то момент это стало мороком таким всеобщим. То есть люди поняли, что если существует платный канал… Как мы все мы помним, был телеканал «ТВ 6», на котором крутились клипы таких героев шоу-бизнеса в 90-е годы, о которых никто за пределами этого канала и этого клипа ничего не знал. То есть люди, которые не дали в жизни ни одного концерта, не умеющие петь, какие-то любовницы нефтяных баронов, какие-то руководители московских ассоциаций казино и непонятно кто еще не вылазили с экранов, просто там имея жесткую ротацию по десять раз в день. И где теперь они — нигде, то есть они так и не стали национальным явлением, но в течение какого-то продолжительного периода времени все это существовало. И мы живем в очень странное время, когда российский шоу-бизнес пытается сохранить какие-то свои наработки, которые у него были, но они все обламываются об технический прогресс, об НТР. Потому что телевидение уже не смотрит такое количество людей, уже история с жесткими ротациями не «прокатывает», все поняли, что можно не вылазить из телевизора и в то же время не иметь никаких концертов, не иметь ни одной проданной пластинки.

В то же время он пытается соответствовать каким-то международным стандартам, потому что огромное количество молодых людей получили уже образование, стали дипломированными продюсерами в специальных школах за рубежом (в Англии, в Америке), к нам сюда едут люди, обмениваются опытом. Но цивилизованным, более цивилизованным он не стал и вряд ли уже когда-нибудь станет, потому что я сейчас вообще не вижу никакой нужды в шоу-бизнесе как таковом. Он есть, он еще будет какое-то время держаться, но я не понимаю, для чего он нужен. Потому что при наличии Интернета и при наличии людей, которые сами себе музыкальные критики, сами себе музыкальные обозреватели, аналитики, вся эта надстройка из большого количества студий, из лейблов, которые что-то издавали, что-то печатали, она оказалась никому не нужна совершенно.

В какой-то момент у нас в стране чуть ли единственным источником существования для артистов стали: а) концерты; б) так называемые авторские. Как член Российского авторского общества, у которого зарегистрировано примерно 150—160 песен, из которых довольно большая часть постоянно крутятся в рамках всевозможных телесериалов на разных каналах, я понимаю, что авторские отчисления у нас в стране формируются по какому-то совершенно непонятному принципу, никто не знает, как все это происходит, потому что каналы укрывают свои рекламные бюджеты, например, от налоговых органов. Да, в результате получается, что они отчитываются перед авторским обществом, и ты смотришь статистику и смеешься. Якобы, там, на одном из главных каналов одна минута рекламы стоит 100 долларов, ну и так далее, чего не может быть никогда, мы это прекрасно понимаем. В результате ты ничего не получаешь, то есть будучи автором… наверное, есть человек 20—30, которые зарабатывают хорошо.

Все остальные получают какие-то копейки, сравнимые с зарплатой школьной учительницы, а то и меньше, но в год, а не в месяц. Это все не работает, и я не вижу никакого смысла в авторском праве, которое устарело давным-давно, которое нужно менять. Все знают, что надо менять отношение автора к произведению, отношения потребитель-автор-издатель, но никто не понимает, что с этим делать. Это очень интересное время: все никому не нужны. Единственный источник существования для музыканта — это концерты, по большому счету, потому что разовые халтурки, написание текстов на продажу, или музыки на продажу, или участие в каких-то телешоу — это все очень сомнительный путь, конечно.

«Фабрика звезд» — она не то чтобы раздавила все, она сама оказалась заложником этой ситуации, да, то есть попытка скопировать американские формы и их экстраполировать на наш рынок привела к плачевным для нее же результатам. Потому что в принципе после двух-трех лет массированного «коса» все эти артисты оказались на фиг никому не нужны. И это печальная судьба — быть артистом одного хита, который ты так и не смог увековечить более чем на 5 лет в сознании людей, а то и на три года. Мне их всех очень жалко, но в свое время, когда еще можно было «разрулить» эту ситуацию, там получилось, что, кроме «Фабрики звезд», фактически никто не мог попасть на Первый кнопкового телевидения, когда она еще что-то значила. Сейчас она не значит ничего, сейчас аудитория, которая слушает музыку и которая посещает концерты, фактически не смотрит телевизор. Да, а еще лет 7—8 назад Интернета было гораздо меньше, особенно на окраинах нашей страны, и люди следили за переживаниями.

Я не знаю, я думаю, что дело не только в «Фабрике звезд», не только в желании наших продюсеров «нарубить бабла», дело еще и в научно-техническом прогрессе, который диктует совершенно новые формы отношений между слушателями, исполнителями и продюсерами. И сейчас пока успеха добиваются только те, кто идет на шаг впереди, и во многом благодаря случайности. Целые институты мемологией занимаются, изучают мемо, а мы до сих пор не знаем, мы до сих пор не понимаем, что становится в Интернете популярным. То есть из десятка трешевых каких-то песен, наигранных на «самоиграйке» с плохими текстами, какие-то «выстреливают», и их смотрят по несколько миллионов людей, а какие-то по-прежнему остаются для родных и близких исполнителя, там для пяти человек.

Что происходит — непонятно. Это очень интересный процесс, но я не знаю, что с этим будет дальше. А звезды, которые у нас в 90-е годы появлялись, если это касается рок-музыки, да, во многом это звезды, которые базировались на успехе «Нашего радио», когда «Наше радио» слушала вся страна, а не маргинальная тусовка любителей Виктора Цоя и «Хеви-метала», как сейчас. Вот они какое-то время чувствовали себя хорошо, но это время тоже было очень непродолжительным. Большинство из них перебиваются с хлеба на воду, не считая списка из 10—15 всем известных имен, которые пришли всерьез и надолго. Почему это происходит, я не знаю; если б знал, я бы, наверное, был в числе этих 10—15 имен, но я как раз по другую сторону баррикады нахожусь.

Все эти проблемы с форматом, о которые 5—6 лет назад ломали копья, сейчас вообще кажутся несущественными, формат и формат, не попал ты в формат в одном месте, попадешь в другом, а иначе все равно ничего не происходит. Просто у людей интерес, по-моему, пропал к музыке как таковой. И, опять же, когда единственным источником слушания музыки был либо телевизор, радио, то есть медиапространство, либо пластинка, за которую необходимо было заплатить деньги, надо было ее найти, надо было оторвать задницу, подойти к магазину, протянуть там свою денежку, кровно заработанную, и получить взамен кусочек пластмассы с песнями — это одна история. А когда тебе, для того чтобы найти то, чего никогда в жизни у нас в магазинах не продавалось, надо нажать две кнопки, подождать пять минут, и ты закачаешь себе полную антологию из 20-ти альбомов какого-нибудь исполнителя, о котором ты только что узнал, — совершенно другая история.

Вот нынешним артистам, которые пытаются пробить себе дорогу, приходится конкурировать не только с себе подобными, но и с огромным количеством исполнителей прошлого, которые каждые 11—12 лет опять возвращаются, опять становятся какими-то знаковыми фигурами для определенной аудитории. И это очень сложно. Раньше — все, ушла пластинка, нет ее больше в продаже, тираж продали, никто не собирается допечатывать, и всё, и забыли человека, 20 лет никто про него не вспоминал, кроме специализированных ретропередач. А сейчас он постоянно на YouTube находится, постоянно находится в Интернете, ты можешь все время обратиться к его творчеству. А в результате за последние пять лет, по-моему, я не слышал ничего актуального, что было бы издано на территории России. Просто утратил интерес. Я восполняю пробелы в своем музыкальном образовании, в самом широком смысле этого слова, знакомясь с тем, как это происходило в Америке, в Англии, во Франции в 50—60-е годы. Меня все больше и больше интересует этот период, я погрузился в него с головой. И я вижу, что все, что можно было написать, все проблемы, которые можно было затронуть там, в текстах, я, как текстовик старый… Да, все это было уже сделано, и сделано такими людьми, с которыми тягаться не хочется, чтобы не быть посмешищем. Это немножечко убивает какую-то потенцию, какое-то стремление что-то кому-то доказать.

В Советском Союзе как таковом телесериалов не было, были многосерийные художественные телефильмы, которые по своим бюджетам ничем не отличались от фильмов для большого экрана, от кино. Либо телеспектакли, которые были очень низкобюджетные, которые не требовали ничего, кроме павильона, камеры, трех актеров и нарисованных стульев. Вот и не сложилось привычки следить за одним и тем же героем, его переживаниями, просто такой привычки нет. В Америке же появились радиоситкомы, с 20-х годов аудитория, все общество было подсажено на то, чтобы следить за переживаниями любимых героев.

Это заняло в нишах людей то же самое место, что у русских серьезная литература, да, то есть это вот отдушина, бегство, эскапизм какой-то из мира обычного с его проблемами при помощи медиапространства. С конца 60-х годов качество телевизионной картинки, качество телевизионной игры — это прекрасные актеры, это прекрасные операторы, которые знают, что им нужно делать. Это свои довольно жесткие законы жанра, это смелые экспериментаторы в каждой области, которые могли себя реализовать.

Даже убери сейчас телевидение, которое не пользуется популярностью, выложи все это в Интернет — это все равно будет работать. У нас же все развивалось «через задницу», как обычно, то есть первый сериал, который посмотрела страна, оказался «Рабыня Изаура», потом «Просто Мария». Потом вдруг ни с того ни с сего «Твин Пикс», постмодернистский, странный, при этом вся страна смотрела «Твин Пикс», все были в недоумении, никто не понимал, что происходит. А потом уже началась эпоха «Ментов» и всего того, что мы сейчас видим.

Бюджеты отличаются от американских опять же на нолик, а то и на два в конце. То есть те деньги, которые в Америке принято тратить на одну серию, у нас тратят на производство 24-х серий, 25-ти. Я серьезно, я не утрирую. Вот только по зарплатам актеров, пожалуй, мы можем с ними конкурировать, все остальное крайне плохо, все очень плохо. Стремление заработать как можно больше, а сделать все как можно дешевле приводит к тому, что то, что в Америке снимается за неделю, у нас снимается за один день. То, что в Америке требует тщательной подготовки, репетиций каких-то там с актерами, снятие «пилотов», фокус-групп, у нас все это делается в очень сжатые сроки. В результате и качество страдает, естественно. А люди, которые смотрят кино, смотрят телевизор, им не с чем сравнить, собственно говоря.

До того как появились торренты и возможность ознакомиться с шедеврами американского и английского сериального искусства, просто не было с чем сравнить. Поэтому такое пренебрежительное отношение к сериалам, как к искусству для быдла. Как к плохо сделанному продукту, в котором ненастоящие какие-то люди изображают из себя куколок, живут в воображаемом мире. А этот мир действительно ничего не отражает, кроме представлений наших телевизионных руководителей о том, что что ни сними, все «схавает» народ, если ты «крутой». Народ и «хавает», но все меньше и меньше.

Появились торренты, я смотрю по количеству скачиваний на всевозможных сайтах: некоторые американские сериалы, которые переводят любители, по популярности своей могут соперничать с самыми рейтинговыми… эфирными вещами, которые идут у нас. Это хорошо, очень хорошо, это затрудняет халтурщикам путь к сердцам зрителей. Потому что человек, который посмотрел оригинальный сериал «Как я встретил вашу маму», уже может сравнить потом с русской версией и сделать вывод, что русская версия абсолютно провальная. И она снимается с эфира, это хорошо.