Есть ли нации в небесном Иерусалиме?

Андрей Фефелов: День добрый! В гостях у нас сегодня Леонид Донатович Симонович-Никшич, председатель Союза православных хоругвеновцев (СПХ) и православный активист Дмитрий Энтео. Надо сказать, что эта передача грозит быть, на мой взгляд, очень интересной, поскольку сталкиваются, сопрягаются два разных поколения, можно сказать, православных энтузиастов, воодушевленных людей. Люди, мне кажется, разные. Разные по стилю поведения, стилю одежды, но их что-то объединяет, что-то и разделяет. Хотелось бы выяснить эти моменты. Для того чтобы это выяснить, я предлагаю поиграть в такую небольшую игру. Леонид Донатович, вы скажете, что, на ваш взгляд, вас объединяет и что вас разделяет. И то же самое, после этого, сделает Дмитрий.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Да, можно так попробовать. Объединяет – православие, борьба за православие, попытка воцерковления всех людей вокруг нас и борьба против противников православи. Это объединяет. Разъединяет, насколько я знаю, у  Энтео такие взгляды – так называемый уранополитизм, который в свое время отец Даниил Сысоев начинал, Царствие ему Небесное, и который говорит о том, что все мы граждане неба.

Андрей Фефелов: Уранополитизм?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Уран – это небо на греческом языке. Уранополитизм – это значит, что все мы – граждане неба, что там (прим. – в небе) наше отечество единственное и единое, а вот наши отечества здесь (прим. – на земле), собственно, они не так важны или вообще не важны, как я понимаю. Но я категорически с этим не могу согласиться, потому что как ты относишься к своему Отечеству здесь, так ты и будешь относиться к Отечеству там. Это моя точка зрения.

Андрей Фефелов: Спасибо, Леонид Донатович, так, Дмитрий.

Дмитрий Энтео: Конечно, нас объединяет родство Бога во Христе, что мы оба ‒ граждане небесного Иерусалима и воспринимаем временную жизнь как подготовку к жизни вечной и все проблемы текущие воспринимаем именно с точки зрения вечности. Эта вера – это мост, который соединил нас с паким бытием. Мы оба, наверное, стараемся преображать действительность вокруг себя в меру своих талантов и сил, черпая вдохновение в таинствах церкви в первую очередь. Мне, как человеку менее опытному, чем мой оппонент, думаю, есть чему поучиться. Я с большим уважением отношусь к вашей деятельности. Но разделяет, наверное, отношение к православному национализму, в первую очередь. Я считаю, что это совершенно противоречивое понятия. Национализм ни в коем случае не является христианской добродетелью – это абсолютно нейтральное понятие, а при своих словарных интерпретациях более того это является греховным в тех вариантах, когда человек воспринимает национализм либо как какой-то повод к агрессии, либо какой-то повод к превозношению своего народа. Или же, если мы возьмем этимологию этого слова, окончание -изм означает, что мы возводим интересы нации в высшую степень своего бытия – что является идолопоклонством, потому что мы можем служить только Господу Богу и Он должен быть на главном месте в нашей жизни. Сегодня мы действительно видим такое страшное явление, как обожествление в определенной мере государства, когда оно занимает намного больше места в нашем ментальном пространстве, чем Бог на то выделил.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Тут разница, государство и национализм ‒ вещи совершенно разные. Одно дело ‒ нация, другое дело ‒ государство, то есть это вещи несовместимые даже. Это первое. Второе, когда русский народ убывает со скоростью 2-3 миллиона в год, а то и больше, с абортами и так далее, то, естественно, появляется реакция. Это совершенно нормальная реакция любого живого организма, в данном случае русского народа – это реакция сохранения себя как вида. Русский народ только сейчас начинает осознавать, что ему необходимо бороться за свое собственное существование, иначе он погибнет, а точнее его истребят. Ибо против него ведется не просто как против православных, а именно как против русских православных ведется борьба на изничтожение и истребление. Почему? Очень просто. Потому что по некоторым документам, данным ‒ это самый непокорный народ на земле. Этот непокорный народ надо истребить. Если Европа подчиняется каким-то образом новому мировому правительству современному, то русский народ почему-то не кодируется. Почему Не понятно. Потому что методы, которыми на нас воздействуют ‒ магические, это методы кодирования, и вдруг они имеют страшную картину. Нет кодировки, даже у детей, что интересно. То есть эти игры компьютерные на детей действуют не так, как они действуют в Европе ‒ это уникальное явление совершенно. Откуда это происходит? От Бога, только от Бога. В русских несомненно заложена колоссальная божественная энергия, которая сохранилась от этой тысячелетней истории русского народа. И только на время она ушла, и то она ушла для нашего наказания, ибо мы от Бога сами отступили. А сейчас, когда мы все каемся, и очень сильно каемся, это, несомненно. «Мы – русские, с нами Бог», ‒ говорил Александр Суворов. Это был очень верующий человек, один из самых верующих. Такой же, как Ушаков, он то же самое говорил. И много я могу таких примеров привести. Иван Кронштадтский, который говорил: «Если вы не любите Отчества земного, то вы не будете любить Отечества Небесного!» Так что противоречия никакого нет. Что касается национализма, который тут у вас красочно расписали, ‒ нет никакого национализма, есть любовь к своему народу, это совершенно нормальное явление.

Дмитрий Энтео: Здесь важно отметить то, что  критерием истинности, то есть полезности, целесообразности, оценки вообще любой идеи, идеологии, исторического события должна являться точка зрения Бога, которая выражена в писаниях и преданиях церкви, потому что другого объективного критерия истинности, кроме точки зрения Бога, мы, как ни захотим, не найдем. Поэтому отношение к национализму мы должны выработать именно из Священного Писания.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Слушайте, тогда у меня вопрос. Извините, чтоя  вас перебиваю. А вот царь Давид, когда воевал с филистимлянами там и другими, он вообще за что воевал?

Андрей Фефелов: Это Ветхий Завет?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Это Ветхий Завет. За что он воевал, меня интересует?

Дмитрий Энтео:  За Божью правду, конечно же.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Кроме этого, он воевал за свой богоизбранный народ. Это очень важно.

Дмитрий Энтео: Просто есть небольшое различие. Израиль – это не национальная, это религиозная община.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Понимаете, дело в том, что русские во многом ‒ как это ни странно и парадоксально ‒ тоже религиозная община. Вот что интересно.

Дмитрий Энтео: Это очень интересный вопрос, потому что действительно…

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Извините, я только закончу идею. Израиль (я имею в виду древний Израиль, ветхозаветный Израиль) называли называли богоизбранным народом. А русских называли в истории очень многих философов, богословов ‒ народ-богоносец, в принципе это одно и то же. Так что это тоже община.

Дмитрий Энтео: Просто мы должны понять, что церковь превосходит все национальные разделения. Вообще само по себе разделение на нации – это Вавилонское проклятие. Об этом прямо говорят святые отцы, это вынужденная мера, на которую пошел Бог, чтобы остановить распространение зла. Если мы посмотрим с вами кондак «Праздник Пятидесятницы», там прямо говорится о том, что «Бог, как при Вавилоне смешал, языки,  народы», по-нашему нация – это язык. То есть язычество – это в определенной мере национализм. Все народы…

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Мы сейчас на каком языке говорим с вами? На небесном или на русском?

Дмитрий Энтео: На русском.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: То есть на ангельском языке мы с вами говорить пока не способны, насколько я понимаю?

Дмитрий Энтео: Нет.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Вот и все.

Дмитрий Энтео: Я немножко не об этом. Я о том, что в день Пятидесятницы Господь собирает все народы в единый народ Божий. Если мы послушаем апостола Петра, то он говорит о том, что мы являемся нацией Иисуса Христа ‒ род избранный, царственное священство, народ святых.

Андрей Фефелов: «Во Христе нет ни эллина, ни иудея». Может быть эта идеология, это понимание Евангелия вас заставляет вести активную миссию среди гастарбайтеров, среди мигрантов в Москве? Я знаю, что это вам вменяется в вину. Существуют даже какие-то письма по поводу того, что вы отдаете предпочтение не русским, которые тоже не все воцерковлены, а идете, прежде всего, агитировать среди поселившихся в Москве таджиков, узбеков и прочих мигрантов. Почему именно так происходит? Там более благодатная почва или, может быть, как раз эти люди, будучи еще совершенно далекими от любой христианской традиции людьми, являются наиболее приспособленным «материалом» для миссии. Почему так?

Дмитрий Энтео: Просто мы должны понять кафолический, вселенский, вообще образ церкви. Потому что в церкви разделению на языки действительно нет места, потому что Бог призывает нас всех и...

Леонид Донатович Симонович-Никшич: В церкви. Вы выйдете сейчас на улицу, вы выйдете в мир, а не в церковь.

Дмитрий Энтео: Мы, в первую очередь, ‒ представители церкви, потому что…

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Мы ‒ представители, а целый колоссальный народ ‒ миллионы, миллионы людей не являются таковыми.

Дмитрий Энтео: Просто как члены церкви мы переживем этот мир, войдем в вечную жизнь, как члены народа из него нас похитит смерть и сам народ рухнет под тенью...

Леонид Донатович Симонович-Никшич: ...простите, пожалуйста. А кого Господь призовет на Страшный Суд? Вас, меня или народы? Кого судить будут? 

Дмитрий Энтео: В небесном Иерусалиме не будет национальных кварталов.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Да, там уже не будет, но на суде будут.

Дмитрий Энтео: И я буду стоять бок о бок с православным негром, с православным чеченцем и с православным таджиком, потому что в церкви эти разделения преодолеваются.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: На данный момент еще один вопрос. Отец Дмитрий...

Андрей Фефелов: Дмитрий какой?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Смирнов. Он тоже ведет такую же примерную передачу, как мы сейчас. Он сказал одну очень удивительную, на мой взгляд, вещь: «А вот, ‒ говорит, ‒ как получается, допустим, Хабибуллин волей-неволей как-то тяготеет к мечети, когда становится взрослым, а вот Петров волей-неволей как-то идет в православную церковь. Это так и мы не можем ничего против этого противопоставить. Это наша реальность». Это говорит очень опытный священник. Он видит реальность, как она есть на самом деле. А не как вас учили в Свято-Тихоновском институте. Я прошу прощения, потому что сейчас я слышу ваши эти начетнические рассуждения о священном писании и предании. К сожалению, мне это очень сильно напоминает иеговистов, у которого примерно также ‒ башня и все, поехало. Но где реальность-то, реальность где? Вы ходите на Красную площадь проповедовать таджикам, а почему вы русским не проповедуете? У нас, знаете, сколько миллионов русских? 145 примерно. Может меньше сейчас, они страшно убывают, со страшной скоростью. И крещеных людей примерно 80% из этих 145. Но ведь крещеным быть мало, как вы понимаете. Надо быть воцерковленным. Так почему вы не идете к ним, вы ведь живете в Москве, а не в Душанбе?

Дмитрий Энтео: Это очень интересное замечание. Оно действительно вытекает из того, что национализм не находит никакого отражения ни в Библии, ни в преданиях церкви, это действительно факт. Даже слова, которые говорил Святитель Филарет о том, что «плохой гражданин земного отечества ‒ недостойный гражданин небесного отечества» никоим образом не оправдывает национализм. Эти слова говорят о том, кто такой хороший человек? Тот, кто живет по закону Бога и умудряется в его законе. Здесь важно понять, что этому понятию ‒ национализм ‒ вообще нет места в церкви. Мы выше этого абсолютно и нет разницы, ты идешь к русскому или ты идешь к киргизу. Поэтому когда мы говорим о том, что у нас есть критерий истинности, кроме слова Божьего, кроме предания, ‒ это означает, что мы пытаемся быть умнее Бога. И этот наш соборный разум, мы пытаемся его переплюнуть. История России ‒ это главная демонстрация всего ужаса этой идеологии, когда мы все делали во славу Божью. И действительно русский человек был человек ‒ это был говорящий на русском языке и крещеный в православной вере. Крещеный татарин был русским. А в нашем последнем царе Николае II, святом, была лишь 1/28 русской крови, а в его сыне еще в два раза меньше русской крови.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Николай наш святой царь, очень выступал за русский народ и государыня-императрица – то же самое. Она страшно любила Россию и именно русских. Когда им предлагали уехать, а была такая возможность, и в Англию, и в Германию, она отказалась. Она сказала: «Я лучше в России буду посудомойкой, чем я поеду туда, к этим предателям». Вот что такое любовь к русскому народу. К русскому!

Дмитрий Энтео: Святой Николай японский, который был современником царя Николая, когда он благословил своих чад-японцев молиться за победу в японской армии, Николай II написал ему письмо, где сказал: «Вы продемонстрировали, что православная церковь над разделением на языки».

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Да, знаю. Правильно, но у него не было другого выхода, разумеется.

Дмитрий Энтео: Это действительно элементарная логика. Здесь мы видим серьезное противоречие. Надо проповедовать русским, таджикам, узбекам, киргизам. Ведь Бог направляет миграционные потоки, и ради чего нам такая территория?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Тогда ответьте на один простой вопрос! «Возлюби ближнего своего», это что означает?

Дмитрий Энтео: Это означает то, что мы должны любить своих ближних. В притче о самарянине…

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Это совсем другое, стоп. Самарянина сейчас не надо.

Дмитрий Энтео: Кто такой ближний? А кто такой был самарянин? Иностранец, иноверец.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Кто для вас ближний? Скажите, конкретно для вас, кто ближний?

Дмитрий Энтео: Тот, кто находится рядом, если это таджик, то таджик, если я, например, поеду в США, то ближним будет американец.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Я все понял. Вот я, куда ни поеду, ближний для меня русский.

Дмитрий Энтео: А Христос учил по-другому, понимаете?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Я понимаю.

Дмитрий Энтео: И вот здесь противоречие православия и национализма.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: А знаете, что сказал Моисей в свое время? Одну очень хорошую сказал фразу: «Господи, если мой народ не достоин жизни вечной, тогда изыми меня из книги жизни сей, потому что я буду со своим народом!»

Дмитрий Энтео: Израиль – это как церковь.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Русские – это тоже церковь. Я уже об этом говорил.

Дмитрий Энтео: Прошу прощения, а то такие сербы, кто такие греки? Кто такие африканцы, кто такие австралийцы православные?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Вот я вам скажу, я Сербию знаю прекрасно и Черногорию знаю прекрасно. И скажу вам так. Мы с ними – русские, сербы, черногорцы, кстати, и греки во многом…

Дмитрий Энтео: Африканцы?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Нет, объясняю вам, я серьезно говорю. Мы с ними, вот те, кого я перечислил: сербы, черногорцы, русские. В данном случае еще украинцы, но они тоже русские, и белорусы ‒ это русские, естественно. Это все единый народ. И вы правильно говорите, это единая православная церковь.

Дмитрий Энтео: Единый народ – это все православные христиане по всему миру.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Но вопрос стоит не в том, в ненависти. Вы ведь как ставите вопрос? Получается, что у русских какая-то ненависть к кому-то. А я ставлю вопрос, что русских истребляют. Сознательно, со скоростью ‒ три миллиона в год.

Дмитрий Энтео: Как и греков.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: И греков, правильно.

Андрей Фефелов: Леонид Донатович, у вас прозвучала фраза «Враги церкви».

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Да.

Андрей Фефелов: Кто такие враги церкви, по-вашему?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Враги церкви? Очень много врагов церкви разных. Во-первых, сатанисты, любые. Их очень много разновидностей. Во-вторых, многие атеисты. Они неосознанные враги церкви, они не любят Бога, не любят церковь, разумеется. В какой-то степени длительный период были коммунисты, потому что они были атеистами и ненавидели Бога. Вне всякого сомнения, вся масонерия. Абсолютно вся масонерия, потому что они ненавидят нашего Господа Бога Иисуса Христа. И иже с ними всякие оккультисты и так далее. Их очень много разновидностей.

Андрей Фефелов: Дмитрий, по-вашему, кто враги церкви? Есть ли у церкви враги и  кто они?

Дмитрий Энтео: Конечно, во-первых, Дьявол, любая ложная идеология и ее носитель. Часто главная проблема сегодня в том, что люди пытаются сделать церковь инструментом для продвижения своей идеологии вместо того, чтобы покаяться и смириться перед тем откровением, которое дает Бог. Они пытаются проповедовать через церковь либерализм, сталинизм, левые идеи, национализм, традиционализм, ‒ все это недопустимо.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Подождите, а за кого воевал Дмитрий Донской? С татарами, с монголами?

Дмитрий Энтео: Дмитрий Донской воевал за православную церковь.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: И за Россию!

Дмитрий Энтео: Россия – это ментальная конструкция!

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Когда Сергий Радонежский сказал Дмитрию Донскому: «Иди, князь, ты победишь!»…

Андрей Фефелов: Спасибо, Леонид Донатович, одну минуту!

Дмитрий Энтео: Позвольте прокомментировать этот вопрос про Сергея Радонежского.

Андрей Фефелов: Коротко.

Дмитрий Энтео: Просто когда Сергий Радонежский благословлял платить дань и только когда враг хотел покуситься на православие, тогда он благословил в бой. Понимаете? Не было этого идола Святой Руси. Вначале мы делали все во славу Божью. Бог нас благословил, он дал нам ради проповеди территорию от Польши до конца нашего континента ‒ от Северного Ледовитого океана до Афганистана, грубо говоря, потому что мы были православные, в первую очередь. Но как только в эпоху Ломоносова мы все начали делать не во славу Божию, а во славу Великой России, тогда это было началом конца. Пошла сложная подмена...

Леонид Донатович Симонович-Никшич: То есть вы против Рима? Вы поступаете сейчас против идеи любого Рима? Первого, второго и третьего. Вот что вы делаете. А Филофей сказал, что Третий Рим будет стоять вечно!

Андрей Фефелов: Подождите. Была сказана такая фраза, Дмитрий, что Господь дал нам огромную территорию, направил сюда миграционные потоки, видимо, для того, чтобы заселить эту территорию мигрантами. Что-то такое проскользнуло у вас. Такая фраза, что у нас такая большая территория и много пустых таких зон, анклавов, что сам Бог велел сюда как бы...

Дмитрий Энтео: Действительно, миграционные потоки направляет Бог – это известный факт.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: А может Дьявол?

Дмитрий Энтео: Дьявол не имеет никакой власти.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: В данном случае миграционные потоки направляет мировое правительство, а не какой ни Бог.

Андрей Фефелов: Подождите минуту. Вы сейчас это прокомментируете.

Дмитрий Энтео: Миром управляет ни Дьявол, ни масоны, а Господь Бог Вседержитель, Властелин всей истории...

Леонид Донатович Симонович-Никшич:...и попускает ураган рода человеческого.

Дмитрий Энтео: Тут важно понимать, что, конечно же, миграционные потоки направляет Бог для того, чтобы мы им проповедовали. К сожалению, не все из этих людей слышат призыв, но некоторые люди крестятся и становятся православными христианами. Я иду к чаше, к православным киргизом, таджиком. У меня есть множество друзей православных якутов, и мы с ними братья и сестры во Христе. Они – якуты, с ними Бог, мы – русские, с нами Бог, кто там американцы, с ними Бог, там пять миллионов православных христиан. Святейший Патриарх Кирилл прямо сказал о том, что национализм, который приводит либо к превозношению своего народа над другими народами или из которого вытекает агрессия ‒ это грех. Это прописная истина, этому явлению не может быть места в церкви. Национализм, как и этнофилитизм, он официально осужден на соборах церкви. Учения о том, что в церкви есть различия по племенному признаку, что мы не единый народ и что один народ может превозноситься над другим народом ‒ это наше учение, это наше Священное предание, прописанное самим Патриархом.

Андрей Фефелов: Спасибо.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Последнее. Самые страшные расколы XX века – это националистические расколы. Именно национализм приводит к таким страшным конфликтам, как грузино-абхазский, грузино-осетинский конфликт, как конфликт Азербайджана и Армении.

Андрей Фефелов: Страшно, но в XX веке были пострашнее конфликты.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Я должен вот что сказать.

Андрей Фефелов: Про миграционные потоки расскажите.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Миграционные потоки надо прекращать, тут нечего рассказывать. Их надо убирать отсюда и все.

Андрей Фефелов: Тут идея такая, что люди зайдут и просветятся. Вам жалко ли до нас?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Ничего они не просветятся. Дело в том, что они не просвещаются. Эти потоки приезжают в Москву. Возьмем отдельный город, Москва ‒ Третий Рим. Приезжают в Рим и устраивают тут свою субкультуру, которая абсолютно не соответствует русскому и православному духу. Начинают тут нас оккупировать в полном смысле этого слова. Вы зайдите в простой трамвай, в метро и послушайте, что говорят простые русские люди в настоящее время. Эли люди говорят, что больше этого терпеть невозможно, что пора с этим заканчивать, что все эти миграционные потоки давно пора... Москва – это исторически русский город, это не Санкт-Петербург, который был создан искусственно и то стал русским городом.

Андрей Фефелов: Санкт-Петербург сейчас больше русский город.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Вот это уже совсем интересно! Потому что он не центр. Обратите внимание, вы как-то все передергиваете. Я вам еще раз говорю, когда вы находитесь в России, потом едете в Сербию, в Белград, потом едете в Черногорию, Сретенье, потом едете в Грецию и так далее, вы видите единый народ и единую церковь. Там вообще никакого различия быть не может.

Дмитрий Энтео: А Америка? Американская православная церковь, Японская православная церковь?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Да, американская православная, я согласен с вами. Американцы, которые приняли православие по-настоящему, это уже не те американцы. Самое страшное, что  это идея Запада, не Европы, а Запада ‒ это разные вещи. Идея Запада – это идея агрессии. Идея Востока ‒ во многом была идеей созерцания. К сожалению, Восток тоже часто теряет эту идею в настоящее время и тоже становится идеей агрессии. Нам этого не надо ‒ ни той агрессии, ни этой.

Андрей Фефелов: Такой вопрос, Дмитрий. Ведь народ может быть некой чашей, в которой находится святая истина. Империя, идея империи ‒ идея удерживающая, идея, которая была заявлена в Писании ‒ это тоже конгломерат народов, объединенных некой идеей. Идея империи вовсе не размывает ту составляющую на весь мир, церковную составляющую. Как раз империя является тем щитом и той чашей, в которой церковь и может пребывать. Если не будет этого купола имперского, если не будет этого заградительного щита, то церковь падет, как она пала в Византии.

Дмитрий Энтео: Тут есть некое логическое противоречие. Если возьмем дореволюционную Россию, то русским был тот, кто говорил на русском языке и был крещен в православной вере. При дворе царя показывали на немцев и говорили «русский», потому что он говорит на русском и он крещеный.

Андрей Фефелов: Сейчас всех тоже русскими называют.

Дмитрий Энтео: Сейчас немного по-другому ‒ русский все же считается по крови. Любая идеология, которая говорит, что один народ лучше другого – это ересь! Потому что сказано: «От одной крови произошел весь род человеческий!».

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Поймите, тогда русский народ не истреблялся!

Андрей Фефелов: Но империю вы приемлете? Византийскую...

Дмитрий Энтео: Да, империю мы приемлем, потому что, во-первых, русские – это потомки Иофета, на них благословение Божие для размножения, с другой стороны мы ‒ носители православной веры и поэтому на нас двойное благословение, только поэтому  у нас самая большая страна в мире.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Слушайте, а из-за чего Византия пала?

Андрей Фефелов: Леонид Донатович, это отдельный вопрос. Сейчас про империю, прошу прощения.

Дмитрий Энтео: Империя является абсолютно приемлемой формой политического развития, для нас геополитического. Главная цель ‒ это не евразийский союз, который построен на принципе ислама и православия. Нет, Богу такое конечно не угодно. Это же та самая империя или тот самый Евразийский союз, назовем это так, который построен на принципе православия и почему бы нам, действительно, не брать опыт Византии ‒ это самая мощная в истории человечества империя, просуществовавшая всего тысячу лет.

Андрей Фефелов: Спасибо. Кратко про империю.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Очень кратко. Византия пала из-за того, что там... и Рим первый тоже из-за этого же пал, Рим первый  пал, потому что италики перестали править Римом, пришли варвары, они их приняли и те стали править Римом. Византия пала из-за того, что любой народ уже мог править, стать императором, представитель любого народа, а должны были быть греки, исключительно. Российская империя пала из-за того, что ‒ то же самое ‒ началось уже некое смешение, а должны были править русские. Если бы это было, никогда бы она не пала.

Дмитрий Энтео: А таджик, который говорит по-русски и крещен в православной вере, он ‒ русский?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Нет, почему. Он ‒ таджик, крещеный и говорящий по-русски.

Дмитрий Энтео: А почему в царской России его бы назвали русским?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: А потому что в царской России, во времена Александра III и Николая II русский народ пребывал со скоростью 40 миллионов в пять лет. 40 миллионов! А сейчас он истребляется со скоростью 5 миллионов в один год. Поэтому кровь и заговорила, и никто ее сейчас не остановит, имейте в виду!

Дмитрий Энтео: Понимаете, и здесь самое важное. Я считаю, что как только мы будем хотеть быть русскими и создать великую Россию ‒ от нас ничего не останется. Бог отберет нашу землю, и мы будем под игом иноземцев.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Не отберет. Александр Суворов, величайший русский полководец, сказал: «Мы ‒ русские, с нами Бог».

Дмитрий Энтео: Как только мы захотим быть православными, Бог расширит наш ареол, и мы еще покорим другие народы.

Андрей Фефелов: Последний вопрос. Я думаю, что все это очень интересно, определяет пути движения этих векторов, которые существуют в современном православии. Вы сказали, Дмитрий: «Для нас приемлемо это, для нас приемлемо то». Вы сказали: «Для нас». Кто такие «мы»?

Дмитрий Энтео: Мы – это православные христиане, это народ Божий, то есть я исхожу из точки зрения Бога, которая выражена в Священном Предании.

Андрей Фефелов: Вы исходите из точки зрения Бога. Но подождите, мы – это значит православные, то есть вы отождествляете себя не с какой-то небольшой группой, не с каким-то направлением, а именно со всеми православными?

Дмитрий Энтео: К сожалению, отцу Даниилу Сысоеву пришлось вводить термин «уранополизм». Точно так же как в третьем веке нужно было ввести термин «ортодоксия православия», чтобы отделить святоотеческое понимание православия от искажений. Когда разные идеологии, будь то либерализм, будь то национализм, пытаются использовать православие в своих целях, низводя его с божественной вершины до, грубо говоря, какого-то атрибута народа.

Андрей Фефелов: То есть мы – это уранополисты, условно говоря?

Дмитрий Энтео: Это православные христиане, которые верят так, как верили все святые всегда и везде.

Андрей Фефелов: Кто такие «вы»? Вот Дмитрий у нас говорит от лица целого... Он говорит, что мы являемся православными христианами, настоящими, а здесь много каких-то несколько измененных. А вы кого представляете? Союз православных хоругвеносцев?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Союз православных хоругвеносцев, Союз православного братства Русской Православной церкви. Мы ‒ русские православные фундаменталисты, консерваторы, традиционалисты, патриоты России.

Андрей Фефелов: Леонид Донатович, назовите еще два-три имени, которые вам близки, церковных деятелей, околоцерковных.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Амвросий Оптинский.

Андрей Фефелов: Нет-нет, это я понимаю. Из современных, ныне живущих.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Очень много, я не могу всех перечислить.

Андрей Фефелов: Хотя бы одно назовите.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Я хочу, знаете что?

Андрей Фефелов: Даниил Сысоев?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Очень хорошо, что вы напомнили. Я хорошо знал отца Даниила Сысоева, мы  с ним дискутировали по этим вопросам. Я ему прямо говорил: «Отец Даниил, ты очень горячий человек, ты страдаешь и любишь православие по-настоящему. Но ты делаешь одну ошибку, ты не признаешь нового развития русской нации, а оно сейчас налицо. Таким образом, ты себя отторгаешь в какой-то степени от русских людей. Это ошибка». Он со мной не соглашался. Когда его убили, я написал памятное прощальное стихотворение. Оно достаточно длинное, я всего его читать не буду, но четыре строчки все-таки хочу прочитать:

Ах, Отец Даниил, Отец Даниил!

Как пылали у гроба прощальные встречи!

Помолилась за нас Отче, ведь ты нас любил

Той любовью, что знает лишь сын человечий!

Андрей Фефелов: Еще такой момент. Мы завершаем нашу программу. К сожалению, Леонид Донатович, кроме Даниила Сысоева, которого вы уважали, не назвали никого. Скажите, Дмитрий, кроме Даниила Сысоева еще несколько деятелей политических, околоцерковных все-таки, которые для вас являются авторитетом.

Дмитрий Энтео: Если брать священников, то это Архимандрит Рафаил (Карелин) из Грузинской Православной церкви, это отец Георгий Максимов, это целый ряд замечательнейших наших пастырей. Если брать не священников, то в политическом амплуа мне очень сильно симпатизирует Виталий Милонов, депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга. Я вижу в нем настоящего уранополита. Его любовь именно к России выражается в том, что он православный христианин.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Отец Рафаил, разумеется. Конечно, мы с большим уважением к нему относимся. Правда, я знаю еще одного отца Рафаила.

Андрей Фефелов: Берестова?

Леонид Донатович Симонович-Никшич: И Берестова знаю. Знаю еще третьего отца Рафаила замечательного ‒ это отец Рафаил (Симаков), великий русский художник и в настоящее время монах. Затем отец Дмитрий (Смирнов) ‒ замечательный патриот наш. Отец Сергий (Рыбко), который бесстрашно освятил наше знамя «Православие или смерть!», несмотря на то, что оно было запрещено. Очень много русских священников. Знаете, поезжайте в Лавру Троице-Сергиеву, войдите туда и посмотрите просто, как монахи там стоят, разговаривают, идут. Мне кажется, достаточно. Вы все поймете, что такое Россия.

Андрей Фефелов: Этот спор очень интересный, просто у нас уже заканчивается время.

Дмитрий Энтео: Можно?

Андрей Фефелов: Очень кратко.

Дмитрий Энтео: Буквально 30 секунд. Это слово преподобного Иустина (Попович), очень мною любимого святого: «Церковь ‒ это Богочеловеческая вечность, воплощенная в границах времени и пространства. Она в этом мире, но “не от мира сего”. В этом мире она для того, чтобы его воздвигнуть до горнего мира откуда и она сама. Она ‒ вселенская, соборная, богочеловеческая, вечная, поэтому хула, непростительная хула на Христа и Духа Святого делать из нее национальный институт, сужать ее до мелких, преходящих, временных национальных целей. Цель ее наднациональная, вселенская, всечеловеческая, - соединить всех людей во Христе, всех, невзирая на национальность, расу, класс. “Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе” (Гал.3:28), ибо “все и во всем Христос” (Кол.3:11)».

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Последнее хочу сказать, отец Иустин (Попович), к могиле которого я прикладывался ни один раз, был величайшим сербским патриотом. Он был учеником епископа Николая (Велимирович), который был величайшим сербским патриотом. Вообще, когда вы цитируете сербов, вы немножко прикиньте, что их бомбили недавно и уничтожали кассетными бомбами, и эти люди не могут не быть патриотами...

Дмитрий Энтео: Нас бомбили, православных!

Андрей Фефелов: Мы только свели все и опять идем по разным дорожкам, но так уж положено нам идти, видимо. Мы продолжим дискуссию здесь, в этой студии «День-ТВ». Я думаю, что эти вопросы еще не раз возникнут. Возможно, с участием тех же гостей. Спасибо вам.

Дмитрий Энтео: Спасибо вам.

Леонид Донатович Симонович-Никшич: Мы будем рады, конечно.